ГЛАВНАЯ    С А Й Т   Н О В И Н К И   ОККУЛЬТИЗМ   жизнь или смерть

 

 

 

 

 

 

 

 

«Неизвестно как, он почувствовал,

что должен вырваться за эти пределы:

там ему открывается иной мир,

где нет ни прошедшего, ни настоящего,

 ни будущего»

 

Х-Л Борхес

«His end and

his begininning»

 

Материальный мир — это утроба, вынашивающая паши души. Смерть — это роды духа. Каким будет наше существование после смерти, зависит от того, как проходила беременность — насколько правильно вынашивал ра­зум свою душу. Каждый сам творец своей будущей жизни. Бог не судья, го­товящий нам места в раю и аду. Все это мы сами творим своим сознанием. Душа пойдет тем путем, который ука­жет ей воспитавший ее разум.

«И воздастся каждому по вере его».

 

... Она очень боялась смерти

 

В 1984 г. в своей больнице я позна­комилась с художницей, которая стра­дала астмой.

К тому времени она уже написала много серьезных и интересных работ (такие серии, как «Путь и срок», «Путями Канна», «Зеркала»). Но выстав­лять свои работы не хотела, ссылаясь на то, что не готова пока к разговору с человечеством, что работы ее — инфор­мационно вторичны (навеяны или по­эзией, или буддизмом, или Борхесом) и, следовательно, являются лишь ил­люстрациями чужих идей. Она радо­стно дарила работы тем, кто их пони­мал, и очень боялась смерти...

Клиническую смерть в результате астматического статуса она перенесла в 1989 году, задолго до выхода в на­шей стране книг Р. Моуди.

Предлагаю фрагменты из интер­вью с ней...

 

Время и пространство исчезают

 

Сознание расстраивается. Ощущаю себя сразу в трех проекциях.

Первое Я уходит через тело в мик­ромиры: ощущаю себя в своих орга­нах, клетках, молекулах, атомах — в бесконечности малого. Второе Я, раз­растаясь, вливается в бесконечность большого. Третье Я как бы анализи­рует прожитую жизнь, отделяя духов­ный, творческий опыт от опыта мате­риального тела.

Очень соответствует этому цитата из новеллы «Алеф» Борхеса, «... ви­дел циркуляцию моей темной крови, видел слияние в любви и изменения, причиняемые смер­тью, видел Алеф, видел со всех точек в Алефе земной шар, и в земном шаре опять Алеф и в Алефе земной шар, видел свое лицо и свои внутренности, ви­дел твое лицо; потом у меня закружилась голова, и я запла­кал, потому что глаза мои увидели это таинственное, пред­полагаемое нечто, чьим именем завладели люди, хотя ни один человек его не видел; непости­жимую вселенную».

Угасает зрение извне на внешний мир, но появляется иное, внутреннее зрение.

И чем дальше идет процесс угаса­ния, тем больше размываются и исче­зают понятия и образы материальной реальности, а резче проявляются ощу­щения другого мира, которые не в со­стоянии передать ограниченный време­нем и пространством человеческий ра­зум. Я была допущена в Бесконечность, я ощутила ее в себе и себя в пей.

Пармахамса Иогананда сказал: «Загляни в глаза страху, и он переста­нет беспокоить тебя».

Страх смерти является причиной лишних страданий. Мои посмертные переживания были так прекрасны, что когда снова начался приступ, я не ста­ла вызывать врачей и принимать гор­моны, а вся сосредоточилась на воспоминаниях: наступил покой, тело рас­слабилось, спазм прошел. С тех нор прошло уже десять лет, я забыла об астме. Вернулась к масляной живопи­си (если то, что я делаю теперь, вооб­ще можно назвать живописью).

Я поняла, что любой талант чело­веку дается в долг, а вовсе не даром. Его нужно отработать без тщеславия и суеты. Только так можно заслужить смерть.

…

В начале я скептически относилась к ее рассказу, объяснив все кислородным голоданием мозга, но в дальнейшем...

—  Где ты берешь силы? И как?

—  В бесконечности. Посредством намерения.

—  В какой форме ты обращаешь­ся к ней?

—  В процессе творчества я сли­ваюсь с ней. Она знает все, что мне нужно.

—  Почему не делаешь выставку, ведь у тебя столько новых серий: «Ок­симорон», «Игры вселенной», «Человек, как символ стадии бытия»?

— Мои работы должны сами най­ти своих зрителей, как меня нашли книги Борхеса и сама Бесконечность. Я долго искала изобразительные сред­ства. Много времени ушло па то, что­бы освободиться от того, чему учили в институте. Только недавно научилась расслабляться в творчестве настоль­ко, что просто «фотографирую» через окно своей души то, что происходит в Бесконечности.

—  Ты веришь в бессмертие души?

— Бессмертия не может быть, так как за тем, что мы называем смертью, нет времени, а душа — это окно, или словами героев Моуди, тоннель, который они видят. Кстати, для меня это скорей конус — я ощутила в себе сразу бесконечно большое и бесконечно малое. Бор­хес в своем рассказе «Тлен», «Укбар» пишет о том, что в идеалистическом мире тлена символом Бога был Конус.

—  Что происходит с нашим созна­нием после смерти?

—  Оно разделяется. Память об опы­те материального тела гибнет, разрушается вместе с ним. Бесконечность берет только духовный творческий опыт.

—  Значит ли это, что Бесконечность разумна?

— В нашем понимании нет. Как вид энергии жизнь является ее ответвле­нием, и взаимодействуют они посредством воли, а не разума.

—  Буду ли я ощущать после смер­ти свою индивидуальность или полно­стью растворяюсь в Бесконечности?

—  Вот именно ощущать. Останет­ся сгусток самых прекрасных, самых сильных ощущений, эмоций пережитых в жизни. Помнить о материальном мире и своей жизни в нем ты не бу­дешь, так как это не имеет смысла — ведь человек не помнит о своем пре­бывании в утробе матери.

Одновременное ощущение полета и покоя: блаженного уюта и творческого экстаза — я называю это посмертными срезами. Быть может чьи-то срезы и по­являются на моих холстах. Мне кажет­ся, что я во время клинической смерти прошла через посмертный срез Борхе­са. Ведь я всю жизнь тосковала об Учи­теле и мне была дарована эта встреча. Наверное. Каждый получит то, о чем мечтал и во что очень верил. Каким-то образом реализуются лучшие и силь­нейшие волевые устремления. Но слабым людям для этого нужны посред­ники — религия, Бог, священники, т.е. приспособленная для их разума, оче­ловеченная модель Бесконечности.

— Наша жизнь полна трудностей, страданий, болезней, утрат. Если смерть так прекрасна, не проповеду­ешь ли ты самоубийство?

— Самоубийца умирает с отрица­тельными эмоциями. Не нашедший прекрасного в жизни, не найдет его и в смерти. Человек должен созреть для смерти, когда это происходит, решает Бесконечность.

—  Так что же прекрасней: жизнь или смерть?

— Без прекрасной жизни не мо­жет быть прекрасной смерти — это единый путь. Основные ориентиры — это четкое намерение, воля, вера и творчество.

—  Ты не любишь, когда тебя на­зывают художником, а твои холсты картинами. Кем ты себя считаешь?

— Проводником. Сталкером. Я изобрела новый язык, теперь нужны переводчики. У меня нет времени заниматься этим — мой путь и срок под­ходят к концу, так как я исполнила свое предназначение.

—  Как ты относишься к людям?

— Мне жаль. Большинство из них не умеет быть счастливыми, так как цепляются за ложные ценности и бо­ятся смерти.

А ценность в этом мире есть только одна — это время жизни. Нужно ус­петь создать самого себя, чтобы было с чем прийти в Бесконечность...

 

Надежда ГОРБУНОВА