«ВНЕТЕЛЕСНЫЙ» ОПЫТ

"Невероятное для многих, но истинное происшествие"

(К. Искуль, "Троицкий Цветок", 1910 г.)

Состояние после клинической смерти в настоя­щее время исследуется весьма широко, по­скольку развитие современных методов реанимации позволяет многих из тех, у кого была зафиксирована клиническая смерть, возвра­тить к жизни. Но мы начнем не из результатов этих исследований, а из более раннего свиде­тельства. Речь идет о посмертном опыте, опи­санном К. Икскулем в статье "Невероятное для многих, но истинное происшествие", опубликованной в журнале "Троицкий цве­ток", № 58, 1910 год. К Икскуль, о посмертном опыте которого идет речь, не верил в загроб­ную жизнь, хотя и был крещеным в Право­славии. Об этом опыте иеромонах Серафим (Роуз) писал "Перенесенное им (К Икскулем) лет восемьдесят назад имеет и сегодня для нас большое значение и даже представляется промыслительным в свете нового современного посмертного опыта, ибо это единственный по­смертный опыт души, идущий намного даль­ше кратких фрагментарных переживаний, при­водимых в новых книгах и пережитых воспри­имчивым человеком, который начал с совре­менного безверия, а пришел к признанию ис­тин православного христианства — и на­столько, что закончил дни свои монахом. Эта маленькая книга может быть использована как "контрольный" случай, по которому мож­но судить о новых случаях. Она была одобре­на как не содержащая ничего противного пра­вославному учению о загробной жизни одним из ведущих православных писателей-миссионеров начала века, архиепископом Никоном Вологодским".

В указанной статье К. Икскуль описывает последнюю аго­нию своей физической смерти, когда он испытал ужасную тя­жесть, которая прижимала его к земле.

После описания последней агонии своей физической смерти и ужасной тяжести, прижимающей его к земле, автор рассказывает, что "вдруг почувствовал, что мне стало легко. Я открывал глаза, и в моей памяти с совершенной ясностью до малейших подробностей запечатлелось то, что я в эту минуту увидел.

Я увидел, что стою один посреди комнаты; вправо от меня, обступив что-то полукругом, столпился весь медицинский персонал... Меня удивила эта группа; на том месте, где стояла она, была койка. Что же теперь там привлекало внимание этих людей, на что смотрели они, когда меня уже там не было, когда я стоял посреди комнаты? Я подвинулся и глянул, куда глядели все они: там на койке лежал я. Не помню, чтобы я испытывал что-нибудь похожее на страх при виде своего двойника, меня охватило только недоумение: как же это? Я чувствовал себя здесь, между тем и там тоже я...

Я захотел осязать себя, взять правой рукой левую: моя рука прошла насквозь; попробовал охватить себя за талию - рука вновь прошла через корпус, как по пустому пространству... Я позвал доктора, но атмосфера, в которой я находился, оказалась совсем непригодной для меня; она не воспринимала и не передавала звуков моего голоса, и я понял свою полную разобщенность со всем окружающим, свое странное одиночество, и панический страх охватил меня. Было действительно что то невыразимо ужасное в том необычайном одиночестве...

Я глянул, и тут только впервые передо мной явилась мысль: да не случилось ли со мной того, что на нашем языке, языке живых людей, определяется словом "смерть"? Это пришло мне в голову потому, что мое лежащее на койке тело имело совершенно вид мертвеца...

В наших понятиях со словом "смерть" неразлучно связано представление о каком-то уничтожении, прекращении жизни, как же мог я думать, что умер, когда я ни на одну минуту не терял самосознания, когда я чувствовал себя таким же живым, все слышащим, видящим, сознающим, способным двигаться, думать, говорить?

Разобщение со всем окружающим, раздвоение моей личности скорее могло дать мне понять случившееся, если бы я верил в существование души, был человеком религиозным; но этого не было, и я водился лишь тем, что чувствовал, а ощущение жизни было настолько ясно, что я только недоумевал над странным явлением, будучи совершенно не в состоянии связывать мои ощущения с традиционными понятиями о смерти, то есть, чувствуя и сознавая себя, думать, что я не существую.

Вспоминая и продумывая впоследствии свое тогдашнее состояние, я заметил только, что мои умственные способности действовали и тогда с такой удивительной энергией и быстротой..."