ГЛАВНАЯ    С А Й Т   Н О В И Н К И   ОККУЛЬТИЗМ   жизнь или смерть

 

 

Кеннет Ринг

 

Предсмертные переживания,

контакты с НЛО

 и Мировой Разум

 

Издательство

Трансперсонального Института

 

Москва, 2002.

 

 

По мере того, как я погружался в историю Стрибера, и особен­но когда появились описания некоторых, казавшихся парадоксаль­ными, позитивных последствий его эксцентричных приключений, нити, связывающие ПСП и встречи с НЛО, подобные стриберовским, стали просматриваться, Меня ослепила (несмотря на мои предубеждения) уверенность в том, что между двумя видами аномальных пережива­ний, ПСП и контактами с НЛО, навряд ли есть хоть что-то общее. Ведь их прототипы так несхожи между собой! То, что я не видел раньше и что помогла мне увидеть книга Стрибера, это то, что два очень различных типа разрушительных для личности переживаний могут тем не менее привести к сходному виду духовной трансфор­мации. Действительно, когда Стрибер рассказывал о типе внутрен­них инсайтов, к которым он пришел путем глубокого исследования этих встреч, о своих собственных ценностях, страхах, о своей озабо­ченности экологическим благополучием земли и т. д., он, казалось, произносил те же самые фразы, что так часто слетали с губ людей, испытавших предсмертные переживания, с которыми мне доводи­лось беседовать и с которыми, в большинстве случаев, мы остались друзьями. И когда, к концу книги, Стрибер дополнил повествование рассмотрением переживаний и мнений других людей, которые, по­добно ему, имели в той или иной форме контакт с НЛО, стало окон­чательно ясно, что, описывая психологические и духовные послед­ствия своих собственных встреч, он, без сомнения, говорил от имени множества других людей. Теперь я догадался, почему мой редактор проявлял такую настойчивость, рекомендуя мне незамедлительно прочесть «Причастие», — он знал, учитывая мою почти уникальную позицию, что мне суждено там найти.

Размышления по поводу прочитанного помогли мне сформули­ровать основной вопрос, который вызвал к жизни исследования, описанные в этой книге. Используя простейшие термины, вопрос можно обозначить так: являются ли ПСП и встречи с НЛО (чем бы НЛО ни были на самом деле!) в сущности альтернативными вариан­тами пути к одному и тому же типу психодуховной трансформа­ции, той, что выражается в высокой степени осознания взаимосвя­занности и святости всей жизни и неизменно развивает повышен­ную озабоченность экологическим благоденствием планеты? Этот вопрос, в свою очередь, породил другие. Например, в моей второй книге по ПСП, «Курс — на Омегу», я выдвинул гипотезу, что ПСП представляют собой нечто вроде эмпирического катализатора чело­веческой эволюции. Эти переживания, которые, как мы теперь знаем, испытывали миллионы людей во всем мире, служат, по меньшей мере, задаче постепенного (порой скачкообразного) выведения человечес­кой расы на более высокий уровень духовного осознавания и пси­хофизического функционирования. Имея в виду вдохновенные фан­тастические идеи покойного Пьера Тейяра де Шардена, французс­кого священника-иезуита и палеонтолога, я умышленно назвал свою книгу «Курс — на Омегу» подразумевая, что человеческая раса дви­жется в направлении конечной стадии эволюции, которую Тейяр назвал «Точкой Омега», и что ПСП можно рассматривать как фе­номены, ускоряющие эту эволюцию. Неужели это так? Очевидно, что это еще одно возможное связующее звено между двумя катего­риями переживаний. И наконец, если с приемлемой степенью досто­верности можно показать, что ПСП и встречи с НЛО играют роль катализаторов в психодуховной эволюции человечества, то какие силы, предположительно, смогли их спроектировать и запустить в эксплуатацию? Философ Майкл Гроссо, который также глубоко изу­чает ПСП, не стеснялся смело размышлять над такими вышедши­ми из моды вопросами. Он выдвинул убедительное и хорошо обо­снованное предположение о существовании некоей сущности, кото­рую он, вслед за знаменитым английским романистом и мистиком Олдосом Хаксли, назвал Мировым разумом. Это нечто вроде плане­тарного или коллективного разума, который, с одной стороны, выра­жает глубочайшие устремления человечества, а с другой — трансцендентен по отношению к ним. Окончательное решение о досто­верности такой формулировки нам, конечно, принять не по силам, но она обладает, по крайней мере, одним достоинством — предлагает новую идею: могут ли два феномена, ПСП и встречи с НЛО, столь отличные друг от друга, неким образом исходить из общего источ­ника, намерения которого обусловлены желанием обратить челове­ческие особи к истине, отчаянно им необходимой не только для их собственного выживания, но и для спасения жизни как таковой?

 

Предисловие Уитли Стрибера

 

ПРОЕКТ «Омега» Кена Ринга представляет собой первую, ни­кем ранее не предпринимавшуюся попытку изучить ощуще­ния людей, утверждающих, что они были похищены пришельцами из космоса. Результаты действительно многое проясняют. Они показывают, что есть некая сущностная причина, объясняющая как эти мучительные ощущения, так и предсмертные переживания.

В отличие от предсмертных переживаний ощущения «похищен­ных пришельцами» описывались исключительно бульварной прес­сой, их изучение было отторгнуто медицинским и научным сообще­ствами, стремящимися держаться подальше от абсурдных крайнос­тей, которыми оброс этот феномен. Честь и хвала д-ру Рингу за то, что он решился на это исследование, неизбежно рискуя стать «объектом внимания» для средств массовой информации и выслушивать кле­вету по поводу значимости своих усилий. Это не книга ученого, ко­торого каким-то образом соблазнили верой в пришельцев. И это предисловие не написано автором, который объявил себя жертвой пришельцев. Я утверждаю, и это подтвердили исследования д-ра Ринга, что те ощущения, на которые принято ссылаться как на пере­живания «похищенных пришельцами», вызывают легко распознава­емые и необычные последствия в жизни людей, которые сообщают о них. Это значит, что, как и предсмертные переживания, подлинные контакты с пришельцами из космоса представляют собой исключительно мощный психологический материал.

В течение последних сорока лет этот опыт был в числе наиболее нелепых загадок культурной политики, поэтому серьезному учено­му было практически невозможно обратиться к нему, используя подход, который прояснил бы этот опыт и развеял некоторые мифы, его окружающие. Описывая свои переживания, жертвы дали тол­чок развитию фольклора о встречах с пришельцами, который был подхвачен прессой, жадной до сенсаций, что вполне естественно. Бо­лее трезвые умы были вынуждены пренебрегать подобными мате­риалами, а это, в свою очередь, поставило под сомнение достовер­ность опыта, стоящего за этими описаниями, независимо от его ха­рактера.

Тем не менее наиболее вероятно, что такой опыт существует, и я лично могу подтвердить, что он является источником многочислен­ных людских страданий. Это по своей сути культурно отфильтро­ванная реакция на некий раздражитель — внешний или нет, остается непроясненным. Испытав переживания такого рода много раз, я могу засвидетельствовать присутствие в них комбинации утончен­ности и необычности воздействия. Прежде чем принять их, я про­шел через пять лет сущего ада, и мне все еще трудно поверить в то, что эти переживания не были вызваны интеллектом, внешним по отношению ко мне. Действительно, все мои внутренние отсылки к нему остаются, по существу, другими, несмотря на то, что мой интел­лект настаивает, что дело почти наверняка не в этом.

Я подозреваю, что причина разрушения личности действительно находится вовне, однако форма, которую она принимает, галлюцинаторно и культурно опосредована. Меня бы не удивило, если бы за этим стоял интеллект — но чуждый ли интеллект? Это было бы весьма неожиданно.

В течение пяти лет я сражался как с самим переживанием, так и с пристальным вниманием средств массовой информации всей пла­неты. Я понял силу условностей культуры. Несмотря на то что при каждом удобном случае я снова и снова заявлял, что вопрос об источнике моих переживаний остается открытым, когда я последний раз появился на первом канале национального телевидения, я был представлен как «самозваный пленник инопланетян Уитли Стрибер». И, допуская, что возможная причина проявления переживаний кроется в индивидуальной психике, — центральная тема моих обе­их книг по этому вопросу, я все-таки, как еретик, подвергался остра­кизму со стороны интеллектуального и литературного сообществ.

Таким образом, моя попытка придать теме источника и природы переживания статус общественно значимой, явно провалилась; я пе­рестал прислуживать тем, кого хотел поразить.

Причина этого провала кроется не в бестолковости средств мас­совой информации, и не в моей неспособности ясно изложить свою позицию. Скорее всего, дело решил один фактор — абсолютная сила и убедительная структура переживания. Я все еще получаю более 50 писем в день. Большинство из них от людей, которые просто хо­тят, чтобы их доверительно выслушали и подтвердили, что они не сумасшедшие. Однако, похоже, что этих людей трудно убедить (даже если это попытается сделать самая точная наука) в том, что един­ственное, что с ними произошло, это встреча с загадочными при­шельцами.

Вообще они будут вступать в тесные контакты с НЛО, частота которых будет определяться отсутствием свидетелей. Через несколько дней, недель или месяцев они начнут испытывать цепь загадочных переживаний, связанных с этими контактами. Это будет широкий диапазон самых экзотических, экстремальных ощущений и чувств: от ощущения, что тебя протаскивают сквозь стены и швыряют вы­соко в небо, до — что более обыденно — утраты чувства времени или уплотнения событий, происходящих в течение многих часов, до почти мгновенных. Эти переживания не обязательно случаются в одиночестве, их часто разделяют с другими.

По мере того как в народной культуре укореняется «гипотеза о пришельцах», становится все труднее выдвинуть какую-то другую гипотезу, которая имела бы хоть незначительный шанс быть приня­той обществом. Действительно, люди, неимоверно далекие от предме­та, часто описывают мельчайшие убедительные детали, которые, ве­роятно, никем до них не были описаны, убежденные в том, что их ощущения в общем элементарны.

Я полагаю, что «гипотеза о пришельцах» скоро станет настолько убедительной, что вольется в основное направление человеческой мысли, и идея о том, что за нами наблюдают неуловимые пришель­цы, будет серьезно поддержана и станет общепринятой. Тем не ме­нее я уверен, что это переживание возникает в ответ на некое при­родное явление, возможно, электромагнитного характера и формы, которые оно принимает, зависят от культурного уровня индивидов, попадающих под его воздействие. Я говорю это, потому что мой опыт в области описываемого феномена весьма обширен. Я мог наблю­дать особенности его интеллекта, которые столь недвусмысленно указывают на человеческие истоки, что я могу лишь сказать: если здесь присутствуют пришельцы, то они научились имитировать внутренний разум человека.

Очарование этого переживания и его важность усиливаются тем, что это, возможно, первоисточник всех феноменов, связанных с виде­ниями, — от религиозных видений до встреч с НЛО, а также пред­смертных переживаний, привидений, полтергейстов и прочего, что встречается на пути. Степень его распространенности в конкретном обществе, скорее всего, прямо пропорционально степени несогласованности функций этого общества с интересами индивидов. Тот факт, что встречи с НЛО столь широко распространены и столь демок­ратичны, предполагает, что мы находимся в процессе пересмотра ос­новополагающих принципов культуры. Пришествие НЛО означает, попросту говоря, что занавес в храме разорван и культуре предсто­ит пройти через глубокие изменения.

Становление феномена НЛО шло параллельно с разработкой оружия массового поражения, по сути, это побег в своего рода бес­сознательную анархию, которая, парадоксальным образом, ищет но­вый способ контроля, призванный сменить социальные системы, вос­принимаемые в этом контексте как предательские.

Так христианство стремилось заменить римского бога-императо­ра простым преображенным человеком, который проповедовал мир и добрососедство. Его послания пришли на смену римскому мечу и поставили точку не только на классической цивилизации, но и на классическом типе разума.

Должен ли теперь наш либеральный, широкий, многообещающий и рациональный взгляд на мир, который мы развивали в течение последних двух тысячелетий, быть заменен жестокой анархией фе­номена НЛО, с его гибельным посланием и карательным легионом демонических или холодно-безразличных существ? Если понятие бессознательного разума предполагает проверку особей с помощью нового контрольного механизма, должны ли мы наказывать самих себя этими мрачными призраками? Я имею в виду не только того «злого» серого человечка с огромными глазами, который играет глав­ную роль в фольклоре. Я включаю сюда менее привычные призраки ангелов, которых, надо сказать, я считаю не менее скучными. Пять лет назад, ночью, я был разбужен призраками, и я слишком быстро устал от их пустых кривляний. Я ожидал большего от своего бессоз­нательного и стремился к тому, чтобы обогатить свой опыт. Обога­щение возможно исключительно через понимание. То, что поступало на вход моего воображения, смею вас уверить, имело форму, доста­точно причудливую для того, чтобы удовлетворить самого пресыщен­ного ценителя outre (эксцентричности).

Я надеюсь, исследования, подобные работе д-ра Ринга, упорядо­чат то, что сейчас находится в самой беспорядочной ситуации. Если пришельцы существуют на самом деле, они высокопрофессиональ­но исказили предмет обсуждения. Возможно, их последней маскировкой будет служить наша убежденность в том, что они вышли из нас самих.

Тем не менее я не намерен упускать из виду кажущуюся фанта­стической идею, что подлинные пришельцы ведут свое происхождение из глубин человеческого разума. В конце концов, разве внутри нас не обитель Богов? Ведь даже Христос учитывал это, когда поместил Царство Божье внутрь нас.

Может быть, сама жизнь является механизмом, посредством ко­торого некая скрытая, внутренняя реальность пробирается в мате­риальный мир? А может быть, мы — средство для обмена, коммуни­кативное устройство, необычная конструкция, спроектированная для наведения мостов через пропасть между материальным миром и чем-то еще?

Куда на самом деле идут люди, испытывающие предсмертные пе­реживания, когда они бредут вниз по сверкающему тоннелю культу­ры в объятия Господа? Они идут в то же место, что и похищенные, когда тех выносят, или сплавляют, или вытаскивают из своих крова­тей. Но это все же приятней. Возможно, мертвые живут в лучшем бе­стелесном окружении, чем пришельцы. Однако фактически — и су­ществует убедительное доказательство этого факта — переживание похищения переносится тяжело, а предсмертные переживания в ос­новном более приятны. Пришельцы представляют собой внутренний механизм, предназначенный для контроля над живыми, в то время как предсмертные существа присутствуют там для того, чтобы принимать мертвых и переправлять их во внутренний мир человечества.

Похищенный пришельцами вынужден противостоять нереали­зованному потенциалу, в то время как испытывающий предсмерт­ные переживания оказывается в собственных воспоминаниях.

Мы идем вглубь, мы идем вниз, мы укутываем себя в себя, ища идентичность с сутью своих ожиданий. Мы подобны муравью, кото­рый заблудился в развешанных рождественских украшениях: мы столько раз пересекали свою собственную тропинку, что не можем отрицать реальности ловушки. Но мы не видим выхода. Поэтому останавливаемся, устремляемся к небу, чувствуем вслепую.

Такие вещи, как предсмертные переживания и ощущения похи­щенных пришельцами, существуют сейчас, потому что это время от­чаяния. Культура провалилась, и мы знаем это. В отчаянии мы ста­раемся пережить последствия этого провала. Рим третьего века был обширной и процветающей империей. Ее правители верили в то, что она вечна и неприступна. Однако в воздухе витали предзнаме­нования, простые люди жили в ожидании конца света, а от раба к рабу передавалась история о том, что сын плотника узурпировал императорские претензии на божественность.

Сто лет спустя империя умирала, и сам дух мира изменился на­всегда. Цивилизация, в которой мы живем сейчас, через сто лет будет трансформирована подобным образом.

Сейчас чувствуется спешка, как будто мчатся подгоняемые вет­ром опавшие листья. Старый мир так невероятно огромен, так страшно ядовит, так идейно обанкрочен, так изнасилован своими собствен­ными строгостями, что у него нет шанса остаться таким, каков он сейчас. Рыночная экономика — провалится, глубоко, абсолютно и окончательно. И произойдет это в двойном контексте: разрушения окружающей среды, вызванного экономической невоздержанностью, и стремительного падения интереса к продуктам, которые она пред­лагает жизни, и к ее последствиям. Я не милленархист, и я не про­рочу человечеству угасания. Меня беспокоят разговоры о «переме­нах на земле», когда некоторая мистическая сила перекрашивает в белое то черное, что сделал человек. Мы — часть природы, и учи­ненные нами разрушения уже неестественны и пагубны, как погло­щение газели львом. Пагубно и наше мнение о себе самих как ужа­сающих созданиях, хотя мы воистину воплощение триумфа.

Более глубокие уровни исследований д-ра Ринга показали, что испытавшие как похищение, так и предсмертные переживания, об­рели некое необычное внутреннее содержание, что их каким-то об­разом коснулся свет внутреннего мира, и этот свет был новым, пло­дотворным и в высшей степени поддерживающим. Таким было и мое собственное переживание. Потому что я — «похищенный при­шельцами», я переполнен тревогой. Но я также посвящен в великие и вечные таинства. Вместо мрака я вижу тайну. Мой мир неизмери­мо более живой, чем мир моих друзей, которым не посчастливилось пережить мой опыт.

Возможно, что эволюция направлена в сторону бессмертия, прочь от всего материального, что с самого начала нечто пыталось избе­жать материального мира. Оно избежало морского дна и стало бо­роздить воды, потом оно покинуло и саму воду и взметнулось над землей, и теперь наконец оно стремится вырваться из всего матери­ального вообще — это послание, которое стоит за религией, за необъяс­нимым опытом, за всей культурой. Куда мы идем? Кафка, несомнен­но, высказался по этому поводу наиболее ясно: «прочь отсюда».

Мы отправляемся, все мы отправляемся в путешествие во мрак. Мы пойдем обнаженные, боязливые и полные любопытства. Наде­юсь, мы наконец разберемся в этой машинерии, которая нас возит. Если первопроходчество д-ра Ринга ведет к новому этапу работы, более интенсивному, умелому, искусному и непредвзятому, тогда, может быть, мы воспарим в будущее не на неопознанных летающих объектах, а на крыльях знания.

 

 

ГЛАВА   ПЕРВАЯ

 

Другая дорога к Омеге

 

Мы должны принимать наше бытие настоль­ко широко,

насколько это в наших силах; все, даже неслыханное,

должно быть возможным в нем. 

Вот, в сущности, все мужество, которое от нас требуется:

иметь мужество принять самое необычное, самое неправильное

и самое необъяснимое, что может встретиться на нашем пути

Райнер Мария Рильке

 

Реально то, что поразит тебя своей подлинной абсурдностью.

У. X. Оден

 

ПРАКТИЧЕСКИ вся история становления исследований НЛО вызвала гораздо больше насмешек, чем панегириков. Реак­ции ученых и знатоков на материалы, связанные с НЛО, безус­ловно, укладываются в довольно широкий диапазон, где-то от без­злобного ерничества до открытого презрения. И кто их (и всех остальных) осудит, когда стандартный источник просвещения по этому вопросу, еженедельный бульварный листок из вашего мест­ного супермаркета, опять пестрит привычными, сенсационными и нелепыми, заголовками по поводу самого свежего, «поразительно­го» НЛО-абсурда («Инопланетянина 8-футового роста видели на автобусной остановке. Пассажиры в панике!»). Это действительно смешно. И если задуматься над всеми историями о фанатах НЛО, которые обшаривают небеса в поисках чудесных светящихся точек, которые пророчествуют о некоем сверхъестественном спасении («в случае ядерного нападения космические братья поднимут нас по лучу наверх») и ждут не дождутся переселения на ближайший НЛО-дром, то невозможно избежать чувства снисходительной жа­лости к этим возвышенным и добрым душам? Неудивительно, что область изучения НЛО, почти с самого ее зарождения в конце 40-х годов, окрашена насмешками, а ее феномены попали в ведение вечерних бульварных газет и ночных ток-шоу, посвященных сенса­циям паранормального толка. Поэтому, в течение многих лет са­мым серьезным в отношении НЛО был скептический взгляд: это, мол, не предмет для серьезного рассмотрения; в лучшем случае — это дело научной фантастики; безвредные фантазии; в худшем — кормушка для грандиозных заблуждений.

Тем не менее положение дел начинает меняться. Опрос Гэллапа, проведенный в 1987 г., показывает, что большинство американцев (из тех, кто выразил свое мнение) верят в реальность НЛО. Более того, оказывается, что чем выше уровень образования человека, тем больше вероятность того, что он верит в существование НЛО. В том же году, в течение нескольких месяцев, книга «Причастие» Уитли Стрибера, описавшего свои предполагаемые встречи с «ви­зитерами», появление которых в жизни Стрибера явно связано с НЛО, занимала в Америке первое место в списке бестселлеров научно-популярной литературы. И это не единственная книга о НЛО, достигшая значительного успеха на национальном рынке; по крайней мере, были еще две. Средства массовой информа­ции стали освещать предмет более полно; в некоторых случаях, были отражены более серьезные и непредвзятые, чем общепринятые, подходы к феномену НЛО. Например, традиционно враж­дебная «Нью-Йорк тайме» в 1987 г. опубликовала в своем науч­ном разделе вполне уравновешенную статью. Подобно ей, «Ва­шингтон пост» в июне 1987 г. напечатала подробный отчет о национальной конференции исследователей НЛО. Тогда же не­которые из самых популярных информационных программ теле­видения, такие, как «20/20» и «Найтлайн», продуманно исследо­вали различные грани темы НЛО.

И что, наверное, самое важное с точки зрения научного сообще­ства — хотя об этом известно меньше — возросло число ученых и академиков, которые занялись изучением вопросов, связанных с НЛО. Были учреждены новые независимые профессиональные журналы, такие, как «Журнал научных исследований» и «Журнал исследо­ваний НЛО», со впечатляюще компетентными редакционными со­ветами, обеспечивающими проведение непредвзятой дискуссии по исследованиям в области НЛО.

В результате этих достижений — и других свидетельств заинте­ресованного и более сочувственного профессионального подхода, о которых я здесь не упомянул, — и это можно сказать с увереннос­тью, феномен НЛО начинает выбираться из мрака и осмеяния на яркий свет растущего внимания, уважительного и пытливого. Как и прежде, тайна НЛО парит над нами, возбуждает наше воображение и любознательность до такой степени, что даже лет десять назад мало кто мог такое предвидеть.

Почему это происходит? Что обусловливает эту волну интереса, которая, похоже, приближается к своему пику по мере того, как мы движемся к началу нового тысячелетия? Почему именно теперь вопрос НЛО предстал в такой форме, которая просто не допускает, чтобы его надменно отодвинули в сторону или со смехом от него отмах­нулись?

Не потому ли, что буквально миллионы людей — по подсчетам, примерно 19 миллионов — в одних только Соединенных Штатах уже заявили о том, что они наблюдали неопознанные надземные явления, хотя ясно, что истинный объем таких наблюдений и сово­купная мера гласности, которая на них распространяется, должны рассматриваться как важные факторы, связанные с атмосферой бла­госклонного внимания, проявляемого к НЛО. Более существенно то, что эти многочисленные зрительные феномены тем не менее пред­ставляют собой определенный и особый тип связанного с НЛО пе­реживания, его уже начинают описывать большое (и очевидно уве­личивающееся) число людей. По моему мнению, именно широко рас­пространяющиеся и независимые отчеты о личном, особого типа, переживании НЛО заставили нас серьезно относиться к этой за­гадке.

Я имею в виду, конечно, так называемое «переживание похище­ния». Именно этот тип встречи с безусловно чуждыми существа­ми — разрушительной по своим последствиям (если встреча истин­на) и чарующей психологически (даже если встречи как таковой не было) — очевидно, в первую очередь несет ответственность за ина­угурацию новой эры в изучении НЛО и за возникновение потреб­ности в переоценке исследовательских подходов, которая сейчас идет полным ходом. Будучи особенно важным, этот феномен оказался в центре моего собственного исследования переживаний, связанных с НЛО и рассматриваемых в этой книге. Глава 4 предоставит нам возможность подробно ознакомиться с большим количеством таких эпизодов.

Из того, чем я поделился во введении, вы уже немного знаете, как меня засосало (вопреки моим прежним намерениям и, безусловно, против моего сознательного желания) в глубоководный поток НЛО. Почти мгновенно я оказался выброшенным на берег, где мне сужде­но было встретить человека, который стал самым известным «похи­щенным» нашей эры, Уитли Стрибера3. Эта встреча, как я уже гово­рил, стала реальным началом исследовательской работы, которую я назвал проект «Омега», и повела меня по другой и гораздо более необычной дороге, нежели та, по которой я следовал предыдущие десять лет, исследуя предсмертные переживания.

 

Проект «Омега»

 

Проект «Омега» — это история об удивительной связи между ПСП и встречами с НЛО. Я уверен, что многие найдут в этой книге мас­су удивительных вещей и обнаружат неожиданное сходство людей, испытавших либо тот, либо другой тип переживаний. Проведенное мной обследование этих людей — эмпирическая душа книги. Сотни участников моего исследования заполнили внушительный опросник, включающий анкеты, составленные с целью исследовать две широ­кие области: во-первых, факторы, которые обусловливают предрасположенность индивида к переживаниям подобного рода; и во-вто­рых — влияние на них этих встреч. Результаты этого опроса, о кото­рых вы вскоре сможете прочитать сами, поразительны, даже шокирующи; они дают нам совершенно новое понимание природы и значимости этих встреч и отвечают на множество вопросов, касающихся типа личности, восприимчивой к ним. Мое исследование безошибоч­но показывает, что существует вполне различимый психологический профиль людей, которые особенно склонны сообщать о таких пере­живаниях, и что он характерен как для испытавших предсмерт­ные переживания, так и для встречавшихся с НЛО. Полученные данные, представленные в этой книге, позволяют предположить, что существует, как я ее называю, склонная к контактам личность, тип индивида, который особенно предрасположен к уязвимости в отно­шении разнообразных необычных встреч, наподобие тех, что я здесь исследую. Следовательно, эта книга рассматривает психологию нео­бычных встреч и пытается объяснить, почему они имеют тенденцию происходить только с определенными людьми.

Однако не заблуждайтесь, полагая, что я пытаюсь отделаться объяс­нением этих встреч в чисто психологических терминах. Ничто не может быть так далеко от моих намерений или интерпретации моих результатов. Проект «Омега» рассматривает, как вы помните, послед­ствия этих необычных встреч. Так же, как и в случае ПСП, именно эти открытия окончательно подтверждают их «послание» челове­честву в целом. То, что обнаруживается в результате изучения по­следствий этих переживаний, звучит так же отчетливо, как колокол сельской церкви тихим воскресным утром, — это указание на гря­дущие события. Оно не имеет никакого отношения ни к летающим тарелкам, ни (увы!) к жизни после смерти, а касается, на самом деле, нашей грядущей эволюции и судьбы нашей планеты. Как вы увидите, размышления о человеческой эволюции — психофизичес­кой эволюции, — которые я предлагал в своей предыдущей книге по ПСП, «Курс — на Омегу», впервые подкрепляются здесь эмпи­рическими свидетельствами. То, что мне удалось обнаружить, это лишь знак, след на песке, но и его достаточно, чтобы предположить, что действительно что-то происходит с нами как с биологическим ви­дом в результате этих необычных встреч, и нам было бы полезно осилить дальнейшее изучение этих замечательных эффектов и оце­нить их значение гораздо глубже, чем я пытался это сделать здесь.

Теперь, рассмотрев факторы, оказавшие влияние на появление этого исследования, а также предвосхитив некоторые из его целей и ре­зультатов, мы должны выполнить еще одну задачу прежде, чем я смогу представить сам проект «Омега». Как вы сами вскоре пойме-

те, полное понимание целей и результатов этого исследования не­возможно без некоторого предварительного ознакомления с двумя типами необычных переживаний, которые привлекают наше особое внимание, т. е. встречами с НЛО и ПСП. Соответственно в качестве необходимого пролога к исследованию три следующие главы позна­комят вас с существенными особенностями этих двух модальнос­тей переживания и проиллюстрируют их.

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

 

Близкие контакты четвертого рода

 

Среди бурят распространено поверье,

будто к ученику шамана приходят.

Уча, его шаманические предки.

Они забирают его душу на небе­са,

и она предстает перед собранием

Сааджтани, которые мучают его

ужасным образом, вты­кая ножи вокруг

его живота, отрезая от него целые куски

плоти и разбрасывая их вокруг.

Во время этих пыток шаман слышит,

как бьется его сердце, но его дыхание замирает,

а кожа становится темно-синей.

Духи приготавливают его плоть к «созреванию».

Во время этой про­цедуры посвящаемый

постигает внутреннее знанием и становится сведущим

в законах ша­манской мудрости

Хольгер Кальвайт

 

... шаманы аборигенов поддерживают могучую

и последовательную традицию ритуальной инициации,

элементы которой несут поразитель­но сходные черты

со многими сегодняшними похищениями пришельцами

и контактами с НЛО.

Билл Чокер

 

 

ЗА КОНТАКТОМ следует путешествие. Это, в большинстве случаев, почти архетипическое путешествие инициации с его знакомой, неизменной последовательностью: изоляция, испытание и возвращение. В литературе по НЛО стадию изоляции обычно называют похищением, поскольку обычно (хотя, разумеется, не всегда) индивид чувствует, что его забирают внезапно против его воли или, по крайней мере, без его согласия или без предупреждения. Его тай­но похищают — старомодное, но вполне подходящее выражение — и уносят в совершенно незнакомый мир, где его подвергают своего рода ритуальному осмотру и испытанию, что имеет очевидное, хотя порой и достаточно отдаленное, сходство с мотивом расчленения в традиционных шаманских инициациях. В контексте НЛО-путеше­ствий эту стадию переживания обычно называют осмотром. Она принимает форму медицинского зондирования такого рода, которое обыч­но, как вы можете себе представить, описывается во второсортной научной фантастике. Финальная стадия путешествия, возвращение, как правило, в ту же точку пространства, часто сопровождается рас­терянностью, дезориентацией, утерей времени и ухудшением памя­ти. Но здесь еще присутствует ощущение (хотя и смутно обозначив­шееся) того, что случилось нечто необычайное, что оставит отпеча­ток на всю остальную жизнь. В современной уфологии истории с такой структурой сюжета сейчас очень распространены и называ­ются близкими контактами четвертого рода.

Для некоторых такие контакты имеют сновидческий характер, хотя сами переживающие их часто берут слово сновидение в кавычки, или же полагают, что называть их сновидением просто несправед­ливо из-за яркости эпизода и его психологического воздействия. Другие могут вспомнить переживание только с помощью гипноза, во время которого сильные эмоции и явно длительно подавляемые воспоминания могут выйти на поверхность. Однако другие все же помнят обстоятельства своего похищения с самого начала, не нужда­ясь при этом ни в каких подсказках или гипнотических индукци­ях. Здесь важно отметить, что независимо от того, вспоминается ли похищение как сновидение, посредством гипноза или спонтанно, при­рода эпизода одинакова во всех случаях. Тщательное сравнение тех, кто ясно помнит свой контакт, и тех, чьи отчеты были получены во время сеансов гипноза, установило, что между этими двумя группа­ми респондентов, по сути, не наблюдается существенных различий. Поэтому, хотя исследователи НЛО часто действительно прибегают к гипнозу, чтобы вызвать и изучить воспоминания о близких кон­тактах четвертого рода, нельзя утверждать, что именно эти процеду­ры создают эти истории. Короче говоря, существует достаточно много случаев, когда люди спонтанно описывают НЛО-похищения в та­кой же форме, в какой и те, кто был загипнотизирован.

Когда происходят эти контакты? Многие, как кажется, случают­ся во сне или когда индивид оказывается разбуженным ото сна не­званым гостем нечеловеческой природы. Возможно, это покажется удивительным, но о таких контактах довольно часто, в ретроспекти­ве, сообщают маленькие дети, утверждающие, что свое первое пере­живание (многие индивиды, как я уже говорил, заявляют, что у них было несколько переживаний этого рода) они испытали примерно в возрасте пяти лет. Поскольку в моем исследовании такие случаи многочисленны, кажется уместным начать наш обзор контактов именно с этих описаний.

 

Близкие контакты четвертого рода с участием взрослых

 

Никого не удивит тот факт, что сценарий похищения взрослых сле­дует тем же курсом, о котором мы уже получили представление, рассматривая отчеты об инцидентах с детьми. Поэтому, чтобы сокра­тить диапазон нежелательных повторений, в этом разделе я пред­ставлю несколько меньше случаев и выберу лишь иллюстрирую­щие важные черты или последствия, которые еще предстоит выя­вить. Как и раньше, я буду подразделять их на снообразные, связанные со сном, и на контакты вне помещения.

В первой паре случаев, где близкий контакт воспринимается как сновидение, будет обнаружен неожиданный эффект, не упоминаемый ни в одном из детских контактов: присутствие необъяснимых ре­альных отметин или боли как немедленное последствие «приснив­шегося» похищения. Мы начнем с описания, предоставленного 36-летней женщиной с высшим образованием, которая испытала свое переживание в 1987 г.

Субботним утром февраля 1987 г., проснувшись, я рассказала свое­му мужу Гарри об очень ярком сне, который мне приснился... В этом «сне» я была разбужена двумя людьми — мужчиной и жен­щиной (они выглядели почти как мы, только глаза были очень широко расставлены и были очень темными). Помню, что я посмот­рела на часы — около двух часов ночи. Я потянулась к Гарри, крича, что кто-то есть в нашем доме... Они сказали мне (мысленно), что «бесполезно пытаться привлечь его внимание», потому что он меня не слышит. Потом, безо всякого видимого усилия, они взяли меня и спустили вниз, в прихожую, а потом вынесли сквозь дверь наружу. У меня было чувство плавного полета, поскольку мои ноги, кажется, не двигались. Мое следующее воспоминание связано с пребыванием в ярко освещенной, холодной комнате, напоминающей больничную палату. Все окружающее как будто было из нержавеющей стали. Те двое существ, что привели меня сюда, были рядом со мной, вместе с нескольким другими (все были одеты в рыжеватые комбинезоны). Они начали втыкать иглы (?) под мою правую грудь, чуть ниже ребер. Я сказала им, что они причиняют мне боль. Это было после­днее, что я помню перед тем, как проснулась и начала рассказывать мужу про сон.

Когда я пришла в ванную, чтобы одеться, под грудью я заметила от­метины. После пристального осмотра я обнаружила, что это были три маленьких нарыва треугольной формы. Это действительно испугало моего мужа и меня. Весь день я не могла ни на чем сосредо­точиться. Позже, в тот же вечер, когда я принимала ванну, я заметила, что нарывы вроде бы подсохли и почернели. (В настоящее время они все еще различимы и напоминают следы ожога.) Сидя в ванне, я стала брить ноги и заметила, что сзади моя нога воспалена, и, когда я получше присмотрелась, заметила точно такой же след на своей икре. Теперь я на самом деле стала беспокоиться.

В дополнение к отчету эта женщина замечает, что уже в те време­на, когда она писала отчет — два года спустя после описанного ин­цидента, — она обнаружила «точно такие же отметины» под своей левой грудью, прямо наискосок от других отметин. «Тот же размер, та же форма», — комментирует она.

Наш второй случай исходит тоже от выпускника высшей школы, которому сейчас 39. Его «сон» приснился ему в 22 года.

... где-то в ноябре 1963 г. мне приснился этот «сон». Я проснулся на столе. Рядом с ним стояли два хрупких на вид существа. Я мог ви­деть только их верхнюю часть Они были серовато-белого цвета и почти одинаковыми, незначительно отличаясь лишь ростом и чер­тами лица. Один сказал: «Не бойся, мы не причиним тебе боли» И я был очень спокоен, меня охватило любопытство. У них были ог­ромные Глубокие Черные Глаза, и я почувствовал себя уверенно. Потом один сказал: «Что мы будем делать с ним?», а другой [ска­зал]: «Давай дадим ему вот это и посмотрим, что он с ними сдела­ет... » Потом я снова заснул и думал: «Как бы мне хотелось про­снуться от этого сна». И я проснулся — однако проснулся я не в постели. Я проснулся снова на столе. Они сказали (на самом деле они не говорили вслух; я не думаю, что у них были рты вроде наших): «Ты не будешь помнить ничего из этого, когда проснешь­ся!» [Потом] они снова уложили меня спать, а я думал: «Я должен запомнить это, я буду помнить». Затем я проснулся со страшной го­ловной болью. Было около четырех ночи. Я разбудил жену и рас­сказал ей про сон. Я чувствовал себя так, будто в голову мне что-то положили. Я также помню, что в мою голову, через глазную впадину, ввели что-то типа волокна.

Следующие два случая, которые относятся к ночным контактам, когда респондент не спал, иллюстрируют, как значительно могут раз­личаться реакции на эти вмешательства и их интерпретация. Как и в предшествующем свидетельстве, люди утверждают, что у них вслед за эпизодами появились физические отметины или повреждения. Во втором случае мы достаточно подробно ознакомимся с еще одним, часто причиняющим неприятности последствием взрослых похище­ний — симптомами, характерными для расстройств, связанных с пост­травматическим стрессом. Еще несколько свидетельств о реакциях такого типа содержатся в следующей подборке случаев, которые мы рассмотрим ближе к концу этого раздела. Наш первый пример — благоприятно воспринятый близкий контакт — необычен в одном отношении. Он относится к женщине, которой в момент происходящего было 64 года. Хотя эта женщина описывает и другие связанные с НЛО инциденты, начавшие происходить с ней, когда ей было чуть за сорок, отчеты о случаях рассматриваемого нами типа «осмотров» относительно ред­ко исходят от пожилых людей. Ведь демография похищений пока­зывает, что это феномен, приходящийся в большинстве случаев на дет­ские и молодые годы. Хэтти Макдауэлл — в настоящее время 75 лет, выпускница колледжа, священник и преподаватель метафизики — рассказывает, что в ночь на 12 апреля 1979 г:

... я проснулась в своей комнате, ощутив чужую руку на своей спине. Я протянула руку и попыталась убрать ее. Затем, повернувшись, я увидела двух существ, склонившихся надо мной. У одного из них был шприц для подкожного впрыскивания с длинной иглой, кото­рый он/она держал(а) в руке, одетой в перчатку. Пока я старалась спихнуть эту руку с себя, мне было сказано, что сопротивление бес­полезно, и мою руку нежно, но решительно опустили на постель, а мою голову уложили на подушку. Общение осуществлялось посред­ством психической телепатии. Я почувствовала расслабление и не помню больше ничего до того момента, как они уходили через дверь. Я заметила, что моя комната наполнилась мягким сиянием. Я увиде­ла, что на существах были костюмы, изготовленные из множества надувных колец, как на рекламе автопокрышек, — только они рос­том были поменьше. Я уверена, что подкожная игла использовалась для того, чтобы либо впрыскивать, либо вытягивать жидкость из об­ласти нижней правой части моей спины. В течение нескольких следующих дней я испытывала слегка неприятные ощущения в этом месте, и ничего больше.

Раздумья Хэтти об этом переживании представляют особый ин­терес. Они весьма неожиданны:

Раздумывая об этом переживании, я хотела понять, проводят ли эти существа некое медицинское исследование на благо человечества либо на благо своего народа или ради моего собственного блага, как индивида, которого они используют в своих специфических целях. Меня спрашивали, не чувствовала ли я, что они нарушают мои личные права. Нет, я не чувствовала этого. Они всегда были добры ко мне, и я чувствую, что на это, чем бы оно ни было, я дала согласие в некоторый момент в прошлом или, может быть, еще до того, как ро­дилась.

Милосердное и принимающее отношение Хэтти являет собой разящий контраст с заявлениями Клэр Чемберс, 31-летней писа­тельницы и исследователя, закончившей колледж. Ее ярость по от­ношению к повторяющимся контактам представляет собой самую сильную форму выражения протеста из тех, что нам доводилось слышать из уст респондентов. Инцидент, о котором пойдет речь, произошел где-то в 1982 г.

Моего парня (35 лет) и меня, нас обоих ночью вытащили из моей спальни Моя огромная собака набросилась на одного из пришель­цев и здорово покусала его. Я тоже сражалась и была награждена отключением сознания. Я очнулась (на корабле, я полагаю) в стран­ном окружении. Беспомощная и полностью парализованная, я лежа­ла на столе. Один пришелец стоял у моего изголовья и пытался запугать меня своими огромными глазами. Трое остальных пришель­цев работали над моим телом. Я была в ужасе от страшно болезнен­ных процедур, которые они производили над моим телом. Был мо­мент, когда я чуть не задохнулась до смерти. Я снова и снова крича­ла: «НЕТ! ОСТАНОВИТЕСЬ! ЗАЧЕМ?» Ответа от чуждых форм жизни так и не последовало.

Потом Клэр комментирует:

Во время моих многочисленных контактов, когда меня похищали из собственного дома, пришельцы не проявляли ни капли сострада­ния. Несколько раз я чувствовала, что они проявляют СТРАХ, когда я дралась с ними, поскольку они действительно способны чувство­вать СТРАХ. Они материальные существа с материальными тела­ми. Их модели поведения, их реакции не говорят о том высоком уровне интеллекта, которого я могла ожидать от них, судя по их тех­нологии. Во всех отношениях они, психически и эмоционально, сто­ят НИЖЕ людей. Они похищали меня с 1969 г по 6 января 1989 г., нанося раны и повреждения, засвидетельствованные четырьмя док­торами. Эти переживания были омерзительны, и я хочу, чтобы они прекратились.

И наконец, она свидетельствует:

1. Я не принимаю алкоголь.

2. Я никогда не принимала запрещенные наркотики.

3. У меня не было психологических проблем вплоть до похищений 1982 г. После них я лишь проявляла повышенную тревожность.

Последние три примера этого раздела касаются ситуаций, когда контакт происходил в бодрствующем сознании и вне помещения. Мы начинаем со случая, который продолжает одну из тем, затрону­тых в отчете Клэр. Это серийность похищений. В этом случае, одна­ко, мы возвращаемся к той женщине, чей близкий контакт в пятилет­нем возрасте мы уже представляли. Это 51-летняя женщина, облада­тель степени магистра, чья история была представлена на стр. 54. Представьте, что ей 21 год, в прошлом месяце она вышла замуж и она, в то время как разворачивается сюжет, едет на машине по тер­ритории штата Огайо.

Я ехала из Коламбуса в Мэрион, когда почувствовала настоятельную необходимость свернуть на территорию национального парка. Я про­ехала по парку примерно милю, остановила машину и вышла из нее. Яркий огонек парил высоко в небе над деревьями. Я стояла возле машины и глазела на огонек. Он опустился в гущу деревьев, прямо передо мной. Я пошла сквозь деревья к НЛО, который сел на землю и больше не светился. Я зашла внутрь НЛО.

Внутри находилось двое высоких существ, которые, казалось, при­ветствовали меня и пытались заверить, что они абсолютно безвред­ны. Они были полностью черными, но я не могу вспомнить ни од­ной их особенности или что-то из деталей одежды. Я, кажется, с усмешкой ждала, пока они закончат. Потом они подошли к двери и показали, что я могу идти. Я вышла, села в машину и уехала, не оборачиваясь назад.

Той ночью, по дороге домой, моя машина остановилась на обочине шоссе. Я вышла из нее и двинулась в открытое поле, над которым парил НЛО. Я подошла к основанию трапа, ступила на него, и меня забрали на корабль. Я прошла физический осмотр, во время которо­го на моей грудной клетке был сфокусирован яркий розовый свет. Это переживание, возможно, подвело меня к краю смерти, потому что под гипнозом у меня произошла гипервентиляция легких, когда я пыталась выяснить, что случилось с розовым светом. Похоже на то, что моя грудная клетка была вскрыта, однако материальные свиде­тельства об этом отсутствовали. На этот раз с меня не снимали одежду.

Неделю спустя я ехала в Мэрион, и моя машина опять встала, а я прошла на корабль. Казалось, что продолжаются события недельной давности. Когда я вошла, никого из существ не было. Я разделась и взобралась на стол напротив стены. Три иглы, подсоединенные к трубкам, вылезли из стены. Одна вошла в мое предплечье, одна — в область талии и еще одна — в бедро. После того как они втяну­лись назад, я немного посидела, чтобы прийти в себя, потом оделась и направилась к двери. Я знала, что у двери я должна подождать. Я присела на сиденье рядом с дверью и стала ждать. Высокое, полнос­тью черное, безликое существо вошло через дверной проем на другом конце комнаты, подошло ко мне и встало, поглядывая на меня сверху вниз. Я понятия не имею, что мне было передано. Потом я ушла и поехала в Мэрион.

Если вы взяли на себя труд перечитать или случись вам по­мнить о переживании этой женщины в детском возрасте, вы не мо­жете не заметить некоторые забавные черты схожести между ее изложением этого третьего инцидента и ее же отчетом о детском контакте. В обоих, например, она видит «черное, безликое существо», которое «входит через дверной проем». И еще, в обоих отчетах пе­ред уходом, когда она приближается к двери, она осознает, что ей нужно подождать. Потом черное, безликое существо передает ей ка­кое-то сообщение, но она не понимает его.

В конце 1965 г., вслед за этой последовательностью из трех кон­тактов, произошло трагическое событие, вероятно не связанное с ними. Она упоминает, что ее муж погиб в автомобильной катастрофе три месяца спустя.

Наш следующий случай произошел в пустыне Нью-Мехико в 1976 г., когда респонденту было 39. Том Мурилло — оператор тя­желого оборудования с начальным образованием. Травмирующее по­следствие его контакта будет очевидно.

Я ушел в прерию, к юго-западу от города, после семейного скандала. Я припарковал свой грузовик и оставил радио включенным, пока бродил вокруг грузовика. Должно быть, я пробыл там совсем недо­лго, когда совсем рядом в зарослях полыни услышал шуршание. Я взглянул в ту сторону и увидел высокую фигуру... Я окликнул его и, не получив ответа, стал крыть его последними словами. Потом фигура удалилась, и в это время я ощутил что-то, и было слишком поздно для того, чтобы убраться оттуда. Я услышал проносящийся надо мной шум, от которого я не смог двигаться вообще. Труба, типа лифта, обхватила меня, и я был поднят на высоту, прямо внутрь космического корабля, где меня поместили в помещение, похожее на трубу. Я пролетел через что-то, типа перехода, который привел меня в большую комнату, где я оказался на столе, вроде бы стеклянном. Я пролежал [там] всего несколько мгновений, когда в комнату вош­ли четверо высоких пришельцев. Они наблюдали за мной некото­рое время, а потом начали проводить осмотр. Использовалось ска­нирующее устройство. Оно двигалось вокруг стеклянного стола — сверху, по бокам, под столом, — и все это время я не мог пошеве­лить ни одним мускулом, кроме глаз. Все данные, собранные скани­рующим устройством, поступали на странного вида серый экран, на котором мне посчастливилось увидеть свои внутренности. Мое сер­дце, мой желудок и другие части. Пока меня осматривали, я просто лежал. Я был напуган, но ощущал, что причинять мне вред они не собираются. Я смог как-то уловить несколько мысленных волн дру­желюбного характера. Теперь-то я знаю, что я действительно общал­ся с ними, но тогда мое состояние испуга мне в этом никак не помо­гало. Они продолжали осматривать меня. Одна вещь, которой они заинтересовались по-настоящему, были мои десять пальцев на ру­ках и десять — на ногах. Они все время возвращались к этим учас­ткам моего тела.

А теперь о том, как выглядели пришельцы, с моей точки зрения. Рост более 7 футов, сероватый цвет, на руках [у них] по три пальца, дружелюбные, носили гибкие костюмы, типа рыцарских доспехов прошлого. Я не мог разглядеть лиц из-за их странных шлемов, кото­рые, похоже, пропускают свет только в одну сторону. Казалось, прошли часы, когда они остановились и стали совещать­ся друг с другом... Потом они меня одели (я забыл сказать, что я был раздет, прежде чем меня начали осматривать). Затем меня под­няли [и] поместили в тот же тоннель с переходом, [потом] послали к лифту, похожему на трубку, который меня и освободил, опустив на твердую землю, где я оказался без руля и без ветрил. Пока я в ужасе стоял там, [я пытался] пошевелиться, но не мог. Ког­да я начал понемногу восстанавливать самоконтроль, я стал шарить глазами по залитой лунным светом прерии, разыскивая грузовик, который я наконец заметил в нескольких футах от себя, когда луна отразилась в ветровом стекле. Потом я буквально рассыпался по ку­сочкам, потому что все мое тело бесконтрольно тряслось. Я закри­чал: «О Господи, почему меня?» Я не мог успокоиться и плакал, как ребенок... Меня все еще здорово трясло, но наконец я завел свой грузовик. Он глохнул несколько раз, пока я не расплакался опять. В конце концов, наполовину контролируя себя, я завел грузовик и на­правил его к дому. Не знаю как, но я действительно попал домой.

Наша последняя история наружного похищения и осмотра бу­дет походить на отчет Тома Мурилло, как описанием формы пара­лича, так и рассказом о незамедлительных последствиях пережива­ния. Джон Баркер, выпускник высшей школы, — 71-летний води­тель грузовика, вышедший на пенсию и живущий в Огайо. Когда ему было 36, он увидел свой первый НЛО.

Это случилось осенью 1955 г., около восьми часов вечера. Я шел по улице, небо было чистое, ярко сияли звезды, и луна была полной и яркой. Я взглянул на луну... и вдруг — ну чудеса! — приближается красный светящийся шарик, пересекает небо и целит прямо в меня!!! Он был с булавочную головку, когда я впервые заметил его. Сам я стал ярко-бело-каленого цвета. Как будто кто-то вел сварку на небе­сах — так светло было. Потом, когда он еще приблизился ко мне, он, видать, поостыл и стал красноватым. Он встал прямо надо мной, примерно в сотне футов от земли, потом затрепетал, как осиновый лист и, сделав один, два, три крутых виража (sic!), завис в футах 50 надо мной. Он никак не мог спуститься ниже, потому что под ним проходила высоковольтная линия. Он был диаметром 75—100 фу­тов. Я не видел ни амбразур, ни иллюминаторов Следующее, что я помню: я чувствую, что взлетаю вверх!!! Я полнос­тью парализован, единственное, чем я могу двигать, это глаза. Я смог оглядеться. Вблизи металл обшивки напоминал свежую отливку алюминия. Я не увидел ни болтов, ни заклепок, просто гладкий ме­талл. Я очень приблизился к его брюху. Я увидел кольцо из элект­рических искр высотой 3—4 фута. Дальше я абсолютно ничего не помню.

Я вернулся, и я стою посреди Франклин-роуд, между 7-й и 8-й ули­цей, спиной к движению. Я вернулся, и я в шоковом состоянии!!! Они, кто бы они ни были, напугали меня до чертиков. Я не видел ни одного живого существа, или хоть головы, или тела. Я смутно помню, что видел две руки. Они обследовали мой пенис. Это все, что я о них помню.

Когда я оказался посреди улицы, я осмотрелся вокруг и увидел другой НЛО, во дворе склада «Юнайтед метал». Он стоял на самой границе двора, то выскакивая наружу, то заезжая внутрь. Он был примерно 30 футов в диаметре, и из него торчали наружу шесть раскаленных выхлопных труб (sic!)... Похоже, у них были специ­альные огни, типа посадочных или габаритных. Я вам говорю, это была фантастически красивая машина. Потом он поднялся над «Юнай­тед метал»... [и] исчез в мгновение ока. Тот, что завис надо мной, был еще там, но потихоньку набирал высоту. Теперь, на фоне темного неба, все это выглядело мрачновато. Потом он исчез из поля зрения. Ни одна из этих штуковин не производила никакого шума. Они были бесшумными, абсолютно никакого шума!!! После этого события меня раз в несколько месяцев одолевала странная хворь. Страшный озноб и лихорадка, которые продолжались несколько часов. Это длилось 30 лет... Еще в течение нескольких лет после этого меня мучил один и тот же ночной кошмар. Будто я лежу на сверкающем металлическом столе, парализованный, двинуться не могу, лежу и мычу. Кроме того, я не могу говорить. Жена, бывало, разбу­дит меня и скажет: «О'кей, отец, все в порядке». И я просыпаюсь.

Отчеты о близких контактах четвертого рода в зрелом возрасте, помещенные в этом разделе, безусловно, добавляют к архетипическому паттерну — имеется в виду паттерн путешествия инициации, с которым мы уже достаточно хорошо знакомы, — несколько заметных элементов и усиливают значение тех, которые мы уже отмеча­ли ранее. Например, читая предыдущие описания, мы можем полнее оценить, как невообразимо эксцентрично эти переживания начина­ются. В случае контактов вне дома респонденты обнаруживают, что их автомобили останавливаются сами собой, явно помимо их лич­ного согласия. После этого они (респонденты) ведут себя, как бы пребывая в состоянии транса. Или они могут внезапно осознать, что взлетают вверх, обнаруживая при этом, что они полностью па­рализованы, за исключением — в двух последних примерах это ясно отмечается — глаз. И уж если они попали в лапы похитивших их пришельцев, независимо от завязки контакта, мы можем обратить внимание на некоторые другие обстоятельства, вкрапленные в дей­ствие повествования. Например, оказывается, начни они противить­ся процедуре осмотра, они будут, в любом случае, вынуждены под­чиниться, что впоследствии выливается в сильный гнев и глубокое негодование. С другой стороны, уступчивость иногда влечет за собой миролюбивые заверения, как если бы вы находились в руках доб­рого доктора, который хочет любыми доступными способами под­держать ваше душевное равновесие перед болезненной или необыч­ной процедурой, которой он намерен вас подвергнуть. В любом случае, похоже, что повиновение во время осмотра оставляет в душе респондента более позитивные чувства по отношению к возможным мотивам, которыми руководствуются его похитители. Примером та­кого отношения может служить свидетельство Хэтти Макдауэлл.

Любому, кого не принуждали переживать все эти встречи и кто лишь читает о них, они могут представляться крайне фантастичес­кими, нереальными. Как я уже замечал раньше, вполне естественно желание высмеять их. Если человек мыслит более широко, он готов восхититься изобретательностью человеческого воображения и на этом успокоиться. Но есть, однако, и такие респонденты, как Клэр Чемберс, которая с принципиальной прямотой настаивает на том, что чуждые им пришельцы — это «материальные существа с матери­альными телами». И трудно поверить, что мнение Клэр — это глас вопиющего в пустыне. Литература по НЛО полна подобными заяв­лениями со стороны похищенных. Я сам встречался с человеком (у него высшее образование и несомненно высокий уровень интеллек­та), который посвятил уйму времени размышлениям над своими собственными близкими контактами и пришел к выводу, что, хотя он и не понимает, как это получается, но его эпизоды действительно происходили в материальном мире. И все же подобные мнения, хотя они достаточно распространены, не являются общепринятыми в среде переживших контакт. Например, обратите внимание на заявление одного из моих респондентов, 35-летнего торгового администратора со средним образованием, перенесшей похищение. После длительно­го индивидуального собеседования, включавшего гипнотическую рег­рессию, с одним из известных исследователей НЛО, она призналась: «Разрешите мне подчеркнуть одну вещь: я сама не знаю, мое ли это воображение или все это реально. Я до сих пор не знаю». И многие другие, подобно ей, выражают похожую неуверенность.

Перед лицом такой растерянности легко прийти к мнению, что любая попытка распутать клубок смысла этих контактов приводит к дальнейшему запутыванию в нем.

Возможно, вы помните еще одну особенность, о которой мы узна­ли в этой главе из рассказов взрослых: последствия этих эпизодов. Как мы видели, респонденты часто говорят о том, что они замечают материальные знаки их необычных встреч, не объяснимые никаким другим образом, сразу после происшедшего. Некоторые из этих зна­ков, безусловно, важны с медицинской точки зрения. Другие расска­зывают о непрекращающихся приступах боли, а некоторые сообща­ют о психологических симптомах, характерных для посттравмати­ческого стресса. Не боясь повториться, подчеркну еще раз, что то, что мы можем лишь предполагать, основываясь на примерах, приведен­ных мною в этой главе, обильно проиллюстрировано в литературе по НЛО: сообщения о значительных физических и психологичес­ких последствиях близких контактов четвертого рода широко рас­пространены.

Тогда становится очевидным, что эти переживания, каков бы ни был их онтологический статус, реальны по своему воздействию. Что-то, хотя пока мы не знаем что, действительно произошло с этими людьми — оно оставило на них свои отметины. Жак Балле, один из наиболее уважаемых современных уфологов, в течение многих лет утверждал, что мы можем лишь надеяться на понимание НЛО в контексте их воздействий. В этой книге я намерен показать умест­ность его утверждения в отношении контактов с НЛО. Поэтому мы будем крепко держать эту тонкую, но крепкую нить Ариадны, симво­лизирующую эти последствия, в надежде, что она выведет нас из лабиринта растерянности к цели — пониманию значения этих кон­тактов с НЛО для нас и для тех людей, которые непосредственно их переживали.

Следуя этим путем, мы увидим, что он приведет нас к некоторым удивительным выводам, которые кажутся почти парадоксальными в свете тех последствий, которые нам довелось рассмотреть в этой главе. Тем не менее некоторые намеки на то, что грядет, можно бу­дет найти в следующих главах, где мы наконец обращаемся к дру­гой разновидности необычных контактов, которые являются пред­метом нашей книги — предсмертным переживаниям.

Основываясь на этих рассказах, мы уже можем, в сущности, выделить несколько повторяющихся особенностей, которые в сово­купности составляют устойчивый и последовательный паттерн, из­вестный как прототип, или суть предсмертного переживания. Хотя этот особый паттерн был назван и идентифицирован Реймондом Моуди в его книге 1975 г. «Жизнь после жизни», он был подтверж­ден множеством независимых исследователей в Соединенных Шта­тах и Западной Европе, которые опросили или другим образом изучили тысячи людей, сообщивших о своих ПСП1. В действитель­ности тысячи ПСП, нашедших отражение в литературе, — это, ви­димо, лишь малая часть испытанных на самом деле. Джордж Гэл-лап-мл., к примеру, на основе широкого опроса, проведенного в нача­ле 80-х годов, оценивает число американцев, испытавших этот род переживаний, в 8 миллионов человек.

Что же, в таком случае, представляет собой классический паттерн ПСП, который столь радикально отклоняется от паттерна, связанного с НЛО-контактами, особенно в том, что касается похищений? Во-первых, ПСПеры часто описывают сильное чувство покоя, легкости и безопасности, охватывающее их в прологе переживания. Когда ста­новится возможным восприятие, они, как правило, оказываются «над» своими физическими телами и могут отчетливо видеть их внизу, как если бы они были беспристрастными наблюдателями. Далее (хотя обычно при ПСП отсутствует четкое ощущение времени) они могут почувствовать, что движутся сквозь некое подобие тоннеля или темную пустоту навстречу сияющему, прекрасному свету. По мере того как они приближаются к свету, тот поглощает их, и они чувствуют, что буквально купаются в чистой, всеохватной любви. В этот момент они могут ощутить некое присутствие (при этом они не должны обязательно видеть какую-то личность), от которого мо­жет исходить предложение решить, пойдут ли они дальше или вер­нутся назад, в свое физическое тело. Правда, случается, что присут­ствие приказывает им «вернуться». Иногда этот аспект переживания сопровождается быстрым панорамным обзором всей предыдущей жизни. В других случаях ПСПеры, бывает, встречают «души» усоп­ших родственников, которые могут либо приглашать их в свой мир, либо сообщать, что их время еще не настало и они должны вернуть­ся. В любом случае переживание приходит к своему завершению. ПСПеры наконец снова оказываются в своем материальном мире. Здесь они могут ощущать либо радость оттого, что им довелось пере­жить, либо депрессию или злость от того, что они больше не «там», а стоят перед перспективой опять жить в этом обыденном мире.

Безусловно, как я уже отмечал, может показаться, что такие встречи имеют мало общего с эпизодами НЛО-похищений, чьи паттерны нам уже хорошо известны. На уровне непосредственного пережива­ния это кажется несомненным. И все же, на более глубоких уровнях анализа между этими двумя категориями необычных встреч най­дется до удивления много связующих звеньев. Обычно, как только начинаешь рассматривать оба эти вида переживаний в контексте стоящей за ними формы, т.е. их архетипической структуры, их связь становится очевидной.

Обсуждая контакты с НЛО, я, если вы помните, сказал, что они принимают форму путешествия инициации, характеризующуюся классическими этапами изоляции, испытания и возвращения. В этом контексте сразу становится очевидным, что нечто подобное свойственно и ПСП. Здесь тоже по воле кризиса, угрожающего жизни, индивид отделяется от своего привычного материального окружения и не­медленно перебрасывается в «другой мир». Действительно, эта тер­ритория значительно отличается от той, на которую вынуждают ступить похищенного НЛО, но она сродни ей в смысле присутствия неоспоримой, необычной реальности и ее нуминозной силы. ПСП, несомненно, также представляет испытание при инициации, Холь-гер Кальвайт, серьезный исследователь шаманизма, напоминает нам, что «инициация всегда олицетворяет смерть и Воскресение», что, конечно, в высшей степени характерно для ПСП. Вслед за этим эта­пом ПСПер, как и его НЛО-двойник, вынужден вернуться в свое привычное материальное окружение. И он, точно так же, потрясен и изменен, как мы увидим далее, своей потусторонней встречей. Оба эти явления — ПСП и близкий контакт четвертого рода (далее для удобства именуемый БК IV) — имеют структуру путешествия ини­циации, хотя их специфическое содержание и эмоциональный за­ряд, безусловно, могут разниться.

Сущностное подобие, равно как и внешние различия двух этих типов переживаний, можно оценить, внимательно изучив таблицу на стр. 77. (см. ниже)

 

 

Мы, конечно, уже проиллюстрировали и прокомментировали особенности, относящиеся к БК IV. Единственное, что нам здесь оста­ется, это проделать такую же работу для соответствующих особенно­стей предсмертных переживаний. Фактически для достижения нашей цели нам будет вполне достаточно иметь информацию лишь о пер­вых десяти факторах (которые, как подразумевается, относятся к ходу события), отраженных в таблице. Я считаю целесообразным попытать­ся рассматривать одновременно более одного фактора там, где это возможно. Поэтому мы, как правило, будем представлять лишь фраг­мент полного отчета. Как и прежде, все повествования, присутствую­щие в этой главе (в том числе приведенные выше), получены от но­вой выборки ПСПеров, которые участвовали в исследовании, прове­денном для этой книги, их отчеты ранее не публиковались. И наконец, люди, чьи описания я буду далее представлять вашему вниманию, относятся только к пятой из моих выборок ПСПеров, однако они вполне репрезентативны в контексте всего накопленного материала.

 

Форма изоляции и первоначальная реакция

 

Я начну с полного, но сжатого отчета о ПСП, предоставленного 47-летней надомной работницей, который содержит ясное заявление, касающееся того, как экстатический настрой переживания может быть переплетен с ощущением перенесения в трансцендентальный мир:

Мое переживание произошло во время преждевременного появле­ния на свет моего последнего ребенка. Произошел разрыв плаценты с обильным кровотечением. Я испытала это переживание, когда меня готовили к кесареву сечению. Внезапно я была охвачена ошеломля­ющим спокойствием. Я ощутила, что меня уносит вверх по спирали через очень удобный темный тоннель, стены которого, казалось, были из плюша. Из дальнего конца тоннеля исходило яркое сияние, и я вошла в него, играла приятная музыка. Я увидела, что отделилась от неясных форм и нахожусь на противоположной стороне потока воды. Свет, пронизывающий всю эту картину, переливался радужными па­стельными цветами. Потом пришли Голоса, которые говорили мне, что я должна вернуться, чтобы завершить свою миссию.

Другой респондент, психолог-клиницист с докторской степенью, рассказывает похожую историю своего перемещения в царство света. В ее случае, однако, хотя она тоже к моменту переживания была госпитализирована, это была реакция на инъекцию красителя перед рентгеновским исследованием. Она вспоминает:

По мере того как моя диафрагма начинала неметь, стены комнаты и тяжелое рентгеновское оборудование стали очень быстро удаляться от меня. И почти в тот же момент прекрасный золотистый свет на­полнил комнату, и я почувствовала, как все пространство — все, и люди, и предметы — заполнило Любящее Присутствие. Я начала быстро двигаться в направлении того, что было, я знала точно, ис­точником белого света. Однако вокруг себя я не видела ничего, кро­ме золотого сияния, наполнившего комнату. Я знала, что в этот мо­мент у меня был выбор: уйти в Свет навсегда или остаться. Вели­кая тоска, какой я не знала ни до, ни после этого, объяла меня.

Еще одна женщина, на этот раз 39-летняя профессиональная си­делка, рассказывает, что она была на краю смерти в результате заку­порки сосудов сердца. Незадолго перед этим госпитализированная с сердечным приступом и позже выписанная из больницы, Джесси­ка Хейвенс была доставлена в отделение реанимации, когда обнару­жила, что не может дышать. Ее описание ПСП особенно поражает выразительностью чувства восторга, которое часто сопровождает пролог этих переживаний.

Я знала, что умираю... Я почувствовала, что «проваливаюсь» во мрак и полное безмолвие... Внезапно я оказалась парящей в абсолютном свете - ярком, но не слепящем. ПОКОЙ и АБСОЛЮТНАЯ РА­ДОСТЬ. Я была окутана подвижным, сияющим светом. По правую сторону от меня плыл кто-то еще. Он — я не знаю, почему я говорю «он» — тоже был окутан светом. Мы общались, но не с помощью слов. Этот «разговор» касался того, хочу ли я вернуться или нет.

И наконец, 30-летний мужчина в следующем повествовании пред­ставляет яркое и более подробное описание, касающееся чувствен­ного аспекта ПСП. В его случае приступ свалил его прямо в офисе, который, по счастливой случайности, размещался в здании больни­цы. Там, находясь в отделении интенсивной терапии, он сначала ощутил, что наблюдает себя со стороны:

Я находился вне своего тела и смотрел на него со стороны. Больше я там никого не видел, только свое тело. От пояса до пальцев ног мое тело было черным как уголь. Выше пояса оно представляло собой блестящее, сияющее свечение, от которого захватывало дух. Оно было ярче и светлей, чем солнце, но оно не слепило. Я почувствовал, что плыву по воздуху в направлении этого чудесно­го света. Это не означало, что я возвращаюсь в свое тело, я проходил сквозь него, чтобы раствориться в этом сиянии. Мне очень трудно описать свои чувства в тот момент. Я сравниваю это с тем, что, должно быть, чувствует младенец, когда движется по утробе матери к пункту назначения. У меня не было ни обязанностей, ни забот, ни проблем. Я ни о ком не думал, я просто был захвачен сиянием этого света. Эта безмятежность была прекрасна. Когда я вспоминаю это сейчас, я думаю, что это было эгоистическое чувство, потому что я не думал ни о моей жене Сэлли, ни о своих детях, ни о своих ребятах, ни о ком. Просто покой, ясность, тишина, парение, беззаботность — это было прекрасно.

Прочитав такое описание, оценить контраст между ним и ужаса­ющей завязкой переживаний при похищении становится очень лег­ко — нужно лишь напомнить о ней. Но еще более разительный кон­траст проявляется на следующем этапе ПСП-путешествия, хотя здесь возникают забавные, порой даже смешные, параллели с мучитель­ной ситуацией, в которой обычно оказывается похищенный.

 

Восприятие реальности

 

В литературе по ПСП часто упоминается следующий факт: что ка­сается испытавшего ПСП, то реальность описываемых событий не подлежит сомнению. Например, во время моих собственных собесе­дований некоторые ПСПеры с большим чувством говорили мне: «Это переживание более реально, чем я, чем вы, чем то, что я сижу здесь и рассказываю о нем». Или, например: «Мое переживание было более реальным, чем сама жизнь». Другим исследователям, также доводилось выслушивать подобные мнения от своих респондентов.

Нигде более ощущение сверхреальности ПСП не проявляется с такой очевидностью, как на том этапе, когда ПСПер оказывается вне своего тела и смотрит на него с внешней перспективы. Субъективная острота визуального восприятия здесь не столь поразительна, сколь необъяснима, однако в ряде случаев она была признана несомненной, что говорит о том, что это не просто чистая галлюцинация.

Конечно, поскольку многие из этих внетелесных переживаний (или ВТП, как их часто сокращают) происходят во время операций или других медицинских процедур, мы неожиданно оказываемся в дос­таточно смешной ситуации, касающейся ответственности аналитика за свои умозаключения. Похищенные, как мы знаем, часто сообщают, что они были подвергнуты разнообразным обследованиям меди­цинского характера. В их описания, как мы видели, обычно вплета­ются явно фантастические или даже трагические элементы, кото­рые им самим кажутся снообразными. Соответственно было бы весьма поучительно сравнить их с отчетами ПСПеров, которые в некото­рой степени оказываются в похожих обстоятельствах, но с очевид­ностью пребывая в этом мире.

Хотя некоторые внетелесные переживания-восприятия себя как личности, связанные с ПСП, часто перекрываются трансценденталь­ным блеском, как в случае мужчины, которого мы цитировали в предыдущем разделе, более типичными представляются заявления, которые поражают своей абсолютной, почти лаконичной фактично­стью. В качестве примера давайте рассмотрим комментарий Винса Херманна, 31-летнего терапевта-пульмонолога, проживающего во Флориде. Когда Винсу еще не было 17, он чуть не погиб в автомо­бильной катастрофе. Что характерно для случаев, когда со времени трагического события прошло много лет, его воспоминания отлича­ются ясностью:

Даже спустя почти 13 лет я живо помню тот перекресток. Жара, по­лиция. Я вспоминаю, что сначала мог видеть докторов и медсестер, суетящихся вокруг меня. Как будто я находился во всех точках ком­наты одновременно. Мог видеть под любым углом. Я отчетливо по­мню, как смотрел в собственные глаза — внутрь своей головы. Я по­ражался тому, что они столько времени уделяют какой-то пустой оболочке.

Вот еще один пример, на этот раз от 33-летнего автора научно-технической литературы, окончившей колледж:

Я вспоминаю [до ПСП] ощущение от трубок и «приспособлений»: на руках, на носу и глубоко в гортани. Несколько человек в зеле­ной форме и масках собралось вокруг меня. Они пытались мягко убедить меня в том, что все будет в порядке. Кто-то держал резино­вую маску над моим лицом (я помню это отчетливо, потому что она отвратительно пахла) и просил меня дышать глубже Я, несомненно, была без сознания и резко очнулась, чтобы обнару­жить себя парящей вниз лицом и глядящей на маленького ребенка на операционном столе. Первая мысль, которая пришла мне в голо­ву: эти взрослые примут меня за сумасшедшую, когда увидят, что я сбежала со стола. Но они бешено работали над этим маленьким телом, и никто из них меня даже не замечал.

Всем, конечно, понятно, что рассказчица вспоминает предсмерт­ный эпизод, который произошел в ее раннем детстве. Фактически это совсем маленькая девочка. Она заявляет, что это произошло, ког­да ей было примерно полтора года!

Каким бы фантастическим ни показалось это утверждение, раз­решите мне заверить вас, что на данный момент имеются многочис­ленные свидетельства того, что взрослые люди иногда могут точно описать подлинные события, имевшие место, когда они были в воз­расте еще более юном, чем полтора года, о которых им никогда не рассказывали. В особом контексте ПСП, уже появились многочис­ленные исследования, в которых представлены убедительные слу­чаи детских ПСП, причем некоторые из них датированы возрастом, близким к полутора годам. Также упоминается случай, показываю­щий, что воспоминание о ПСП, испытанном в 6-месячном возрасте, сохранилось в памяти 3, 5-летнего ребенка.

И наконец, разрешите мне представить пример одного из моих ПСПеров, как очень точное и реалистичное визуальное внетелесное переживание-восприятие, о котором часто сообщается в литературе. Его контраст с неясными и зачаточными впечатлениями похищен­ных НЛО так очевиден, что не нуждается в комментариях.

В 1952 г. 21-летний американский солдат, участвовавший в ко­рейской войне, был ранен и доставлен на самолете в Японию, где ему предстояла операция. В настоящее время логопед, проживаю­щий в Коннектикуте, Гарольд Джэфф, все еще ясно помнит детали этой операции:

Хирургия позвоночника... Неудачная спинная анестезия повлекла за собой паническую ситуацию, потребовался глубокий наркоз. Позже я услышал, что комбинация «позеленела», т. е. окислилась. Я вспоминаю, как стал проваливаться в бессознательное состояние (во время первого часа операции я бодрствовал). Я «ощутил», как мое сердце останавливается, подумал: «Эй, ребята, вы меня теряете». В следую­щий момент я уже плавно «летел» над брезентовой крышей палат­ки операционного отделения и смотрел вниз на «себя», распростер­того на столе лицом вниз. Меня все еще оперировали. Хирург был обеспокоен остановкой сердца; несколько человек разом вскрикнули. Здоровенный, мускулистый черный сержант ВВС прибе­жал на крик. «Я не святой, сэр, — сказал он. — Все к чертям, перевер­ните этого парня!» Он подождал мгновение, пока хирург не упаковал мою рану, а потом резко, будто вилами, перевернул меня на спину. Я ясно увидел крестообразный шрам на макушке сержанта — хотя мое зрение, без очков, составляет 20/400. Медицинская команда бешено работала над моим телом, пытаясь воскресить меня. Я увидел, как ане­стезиолог (женщина, лейтенант ВВС) утирает слезы и трясет голо­вой, повторяя: «О черт, черт, он ушел!» Я «заорал» ей, что я пока еще здесь, но она не слышала меня. (Теперь я вспоминаю, что мое «суще­ство» над крышей не имело ни формы, ни рта — одно лишь созна­ние, живое, безболезненное, незамутненный слух, зрение и мысль.) Я почувствовал, что меня втягивают назад. Прошло много дней, прежде чем я восстановил свое сознание... Несколько недель спустя я рас­сказал о своем переживании хирургу, надеясь, что он не сочтет меня сумасшедшим и не спишет меня по 8-й категории запаса. Поразив­шись тому, что я могу описать любую деталь своей «смерти» и даже крестообразный шрам на черепе черного сержанта, мой доктор толь­ко пожал плечами и сказал: «Да, теперь меня ничем не удивишь».

 

Природа существ

 

Повторю еще раз, что существа, встречающиеся во время ПСП, как правило, разительно отличаются от тех, с кем контактируют при НЛО-похищениях. Обычно они вселюбящи, предположительно всеведу­щи, наполнены сострадательным участием по отношению к ПСПеру. Хотя их иногда воспринимают как истинно богоподобных персона­жей (или просто ощущают как «Любящее Присутствие», как мы уже знаем) или в ангельском виде эти существа могут предстать и в виде знакомых, но уже умерших, близких людей, которые пришли, чтобы опекать и направлять индивида в его путешествии. Для ил­люстрации разнообразия благожелательных персонажей в предсмер­тных встречах, разрешите мне начать с домашнего случая, опять расска­занного с убедительной ретроспективной точки зрения ребенком, на этот раз 12 лет.

Летом 1945 г. Уэйн Торнтон страдал тяжелой формой пневмонии. Был момент, когда его доктор не был уверен, что он протянет до утра. В ту ночь Уэйн начал испытывать типичное ПСП. Он почув­ствовал, что движется по направлению к световой точке, которая уве­личивается в размерах у него на глазах:

То ли я двигаюсь к ней, то ли она приближается ко мне. Честно говоря, я не испытывал дискомфорта; наоборот, ощущение абсолют­ного покоя и ни одной мысли о страхе. Как бы то ни было, я всту­паю в свечение и оказываюсь невдалеке от дома, стоящего около небольшого ручья... Я перешагиваю через него, и ручей внезапно на­чинает расширяться... Узенький ручеек выглядит теперь шириной в милю, я стою на какой-то равнине.

И вот я вижу этого парня в длинном одеянии и с пастушеским посохом с крюком на конце. Я его не знаю, но у меня чувство, что это один из моих дедушек. Они оба умерли до того, как я родился. Вскоре мы стоим лицом к лицу, и он говорит, не произнося слов вслух, что «еще не время» и «для тебя еще есть работа», имея в виду меня.

Пример одновременного восприятия как ангельских, так и чело­веческих фигур, появляющихся вместе на благо ПСПера, предостав­лен Ханной Маркам, 38-летней выпускницей колледжа, которая в воз­расте 18 лет предприняла попытку самоубийства, проглотив двадцать пять таблеток снотворного и вскрыв бритвой вены на руке. К счас­тью, ее, все еще без сознания, обнаружили и доставили в больницу, где она испытала внетелесные переживания, пока медицинская команда пыталась ее спасти. Позже про свое переживание она вспоминает:

... падаю вниз, вдоль тоннеля шириной примерно в три фута. В кон­це тоннеля был свет, но прежде, чем я смогла приблизиться к нему, появились две фигуры. Их контуры проступали против света. Они общались со мной через мой мозг, телепатически. В одной из фигур я узнала своего отца. Он подтверждал и соглашался со всем, что передавал его напарник, который, казалось, обладал большим авто­ритетом, будучи ангелом или помощником Господним.

В следующем разделе мы возвратимся к отчету Ханны с тем, чтобы показать добрую и милосердную природу взаимодействия, которое разворачивается далее, и пояснить, почему она уклонилась от контакта с этими существами.

Однако, чтобы закончить этот раздел, позвольте мне процитиро­вать, один небольшой случай, где ПСПер ясно ощущает, чем для нее является фигура почитаемого божественного существа. В настоящее время Эстелль Фармер, профессиональный секретарь, вышедшая на пенсию, живет в Огайо. В 1980 г., когда ей было 55, она испытала ПСП во время хирургической операции. В течение него она испыта­ла типичное внетелесное переживание, но позже обнаружила, что плавно летит на крохотный белый огонек:

Свет на высокой скорости все приближался и приближался Потом он принял форму человека в белых одеждах. Человек парил в фу­тах 20 от меня Он ничего не говорил, но я знала, что это — Христос... У Христа было очень доброе, любящее и сострадающее лицо, но в то же время ты знал: здесь все подчиняется ему.

Из того, что я сказал до сих пор о ПСП, мы знаем, что иногда существа, встречающиеся ПСПерам, предлагают им либо самим ре­шить, вернуться ли им к жизни, либо, как в первом примере из этого раздела, незамедлительно приказывают им сделать это. Од­нако фактически во время этих телепатических взаимодействий ПСПерам может быть передан гораздо более обширный объем информации, которая позже может оказать на них глубокое воз­действие. Поэтому в следующем разделе мы уделим основное внимание не столько характеру этих существ, сколько тому, что они передают во время ПСП.

 

Природа контакта и впечатление, которое он производит

 

При ПСП часто появляется возможность взглянуть на свою жизнь и оценить ее в новом контексте, контексте безусловного приятия, доверия и всеобъемлющей милосердной любви. По крайней мере, именно так воспринимают контакт с существами сами ПСПеры. Но во время таких контактов происходит и нечто большее. ПСПеры не просто буквально купаются в свете любви и доброжелательности, они как бы поглощаются этим светом и, приняв его в себя, мгновен­но преисполняются величайшим саиюприятием и сострадательным пониманием самих себя и в конце концов других тоже.

В случае 36-летней Лайзы Уокер, заведующей лабораторией, этот эффект выявляется несколькими четкими словесными мазками. Она испытала ПСП в январе 1979 г. Сразу после перенесенной операции у Лайзы начались приступы рвоты и проблемы с ды­ханием. Вскоре она обнаружила, что парит над своим телом в области яркого свечения: и «БОГ» пребывал в этом свечении.

Я почувствовала всепогло­щающую любовь, любовь рода Агапе, меня полностью принимали такой, какая я есть. Этот «Бог» обратился ко мне — никаких слов, просто, как будто в тебя вкладывают знание. Он/она сказал, что у меня было тяжелое прошлое, но он/она восхищен тем, как я отно­силась к своей жизни и что у меня все в порядке... Бог был мило­серден, но я поняла, что мне нужно возвращаться. Он одарил меня взглядом — взглядом в будущее; я уже видела всю свою жизнь, в сжатой форме, к тому времени, когда он сказал, что у меня все в порядке По мере того как все это происходило, у меня росло всеобъемлющее понимание.

Дети, испытывающие ПСП, оказываются примерно под таким же воздействием, но происходящее как бы адаптировано для понима­ния детьми. Вот очень простой пример ПСП, которое испытала се­милетняя девочка:

Я была в саду среди огромных ярких цветов размером с подсолнух (как большие георгины). Ко мне приблизилось присутствие Я по­чувствовала завершенность, любовь, покой и блаженство. Присутствие знало обо мне все и любило меня безусловно.

В предыдущем разделе я представлял случай Ханны Маркам, пытавшейся покончить с собой в подростковом возрасте. Вы, должно быть, помните, что во время ПСП Ханна встретила существо, которое она приняла за своего отца, и был там еще один персонаж различи­мо другой наружности, по ее словам, «как ангел, или помощник Гос­пода». Это создание провело Ханну через самоисследование всей ее прежней жизни, вызвавшей попытку самоубийства:

Он дал мне понять, что я сама поставила крест на своей жизни, пото­му что страх не давал мне сделать то, что требовалось. Мне объясни­ли, почему эти существа говорили про «крест на жизни». Они про­сто хотели, чтобы я поняла главное, и это отнюдь не значит, что я буду наказана. Меня побуждали к тому, чтобы я изменила свое от­ношение к жизни на земле на более позитивное, даже если наступят трудные времена. Мне следует стоять лицом к тому, чего я пытаюсь избегать Не допуская возможности отказа, они предписали мне вер­нуться и прочувствовать возврат в тело. Сейчас, руководствуясь со­ветами этого сияющего существа, всеведущего и мудрого, я еще больше начинаю любить жизнь на нашей планете.

Тема любви — к себе (в смысле приятия себя), к другим, к плане­те, к божественному космосу — это фактически постоянный припев в этих ПСП-гимнах. Все ПСПеры, почти без исключения, склонны заявлять, что послание любви было самым важным даром и сутью их встречи. Это та самая любовь, о которой они хотят рассказать другим, поделиться ею со всеми, искренне отдать самое ценное, что они получили.

Прозрение становится особенно очевидным в нашем последнем отчете, предоставленном летчиком гражданской авиации, который испытал ПСП в Орландо, Флорида, в январе 1988 г. Пилот стоял рядом со своим самолетом, когда был сбит бензовозом. Он находился в очень тяжелом состоянии — разрыв артерий, множество других внутренних повреждений. В ближайшей больнице, в отделении реанимации, лет­чику была сделана операция. Некоторое время спустя он испытал ПСП и, как и многие другие, оказался стоящим среди света:

Будто ночью, в полной темноте, стоишь перед ярко освещенным подъез­дом. Я взглянул на свечение и увидел, как мне показалось, лицо... Не помню своих слез, но если бы я заплакал в тот момент, они бы пре­вратились в водопад — так сильны были эмоции. Я снова взглянул на это лицо и исполнился чувством любви, покоя и знания. Тем временем свет приблизился ко мне, прошел насквозь и оказался сзади меня. Здесь ПСП кончается... Думаю, я вынес это из своего пережи­вания, что любовь — самая великая сила, которой мы все обладаем. Раньше я понятия не имел, что такое любовь. Только внешний мир давал мне какое-то представление о ней.

 

Возвращение

 

Очевидно, встреча со светом, или его эмиссарами, представляет со­бой апогей ПСП; и эмоционально, и духовно она далее всего отсто­ит от того средоточия ужаса, который испытывают зажатые в тиски похищенные при БК IV. Поэтому неудивительно, что похищенный сражается за то, чтобы освободиться, а ПСПер, если ему предостав­лен выбор, как правило, жаждет остаться. Чтобы это проиллюстри­ровать, нам понадобится несколько коротких отрывков из повество­ваний о ПСП:

Я помню, как молила Господа, повторяя: «Пожалуйста, разреши мне остаться». Он не отвечал, просто на Его лице появлялась милосерд­ная и добрая улыбка.

Я понял... что возвращение на землю было частью моей задачи, хотя я ничего не желал так, как остаться там.

Я хотел остаться там, где в тот момент находился. Почти мгновенно я почувствовал холод. «Но почему?» — вскричал я.

Помню, что чувствовал в себе воздушную легкость, свободу, никакой боли. Я был бы счастлив идти дальше... Я негодовал, когда меня отправили назад.

Конечно, не все ПСПеры ощущают, что их отсылают назад воп­реки собственному желанию, и не все проявляют такое страстное желание остаться. Некоторые, чувствуя свободу выбора, сами пред­почитают возвращение к физической жизни. Правда, как правило, они делают это ради других. Хороший пример представляет слу­чай семилетней девочки, приведенный в предыдущем разделе. Вер­немся к тому моменту, когда мы с ней расстались:

Присутствие передало мне, но не словами: «Итак, ты решила вер­нуться». Я ответила тем же способом, пересылая свои мысли в на­правлении присутствия. Я сказала: «Да». Присутствие спросило: «Почему?» «Я нужна своей маме», — ответила я. В этот момент я двинулась вниз по тоннелю. Когда «свет» уже был не виден, я оч­нулась.

Иногда присутствие предлагает человеку подумать, прежде чем сделать выбор, как в примере, предоставленном 33-летней женщиной (ра момент переживания было 30):

Как только я задала вопрос [«Когда я прибуду к свету?»], голос телепатически сказал мне: «Есть ли что-то, побуждающее тебя к возвращению?» Я автоматически подумала: «Мой лучший друг и мои кошки». В тоннеле я постоянно чувствовала присутствие суще­ства, которое было очень милосердно и знало все мои мысли. Как только я ответила на вопрос, тоннель растаял, как облако, и я опять оказалась в своем больном теле.

Ссылка на кошек может вызвать у вас улыбку, однако любой, кто содержит домашних питомцев или просто любит животных, поймет ее без труда. И хотя возвращение назад ради других характерно для ПСПеров, это не единственный случай, когда на решение возвратиться влияет привязанность не к людям, а к домашним животным.

В случае Лайзы Уокер, чей рассказ цитировался в предыдущем раз­деле, переживание разрешилось следующими соображениями:

Тогда я знала (хотите верьте, хотите нет), что нужна своей собаке. В конце концов ее, мою собаку, собаку одинокой женщины, приговорят к смерти, если я уйду — о ней больше некому позаботиться. [Основ­ное занятие Лайзы в свободное время, тогда и сейчас, — уход за собаками.] И как только Бог навел меня на эту мысль, я вернулась, рыдая в полный голос.

Однако у некоторых ПСПеров желание возвратиться проявля­ется с ошеломляющей силой — как правило, у матерей, которые чув­ствуют, что они просто не могут покинуть своих малолетних детей. Проиллюстрируем это. Свидетельство исходит от 26-летней женщи­ны. На момент ПСП она была на седьмом месяце беременности. В видении несколько умерших членов семьи и близких друзей уго­варивали ее:

... «подойти» и присоединиться к ним. Я расплакалась и сказала, что еще не готова умереть, ведь моему мальчику только три с поло­виной года, я безумно люблю своего сына и должна поставить его на ноги [Они тем не менее продолжали уговаривать меня, но], я на­стаивала, что еще не готова, и они разрешили мне возвратиться на землю. Когда я очнулась, слезы все еще текли по моему лицу.

Независимо от того, сам ли человек выбирает возвращение (со­глашается возвратиться), или его отсылают назад вопреки жела­нию, но он снова оказывается в физическом теле, мы вынуждены признать, что ему приходится отказаться от бесценного сокровища. Для большинства ПСПеров, непосредственно после выхода из пере­живания, мучительной в эмоциональном смысле задачей, оказывает­ся примирение как со своей потерей, так и с реальностью, которая их теперь окружает.

Если бы каждый мог испытывать это чувство, думаю, все мы жили бы в земном раю... Я ощущал себя как бы в другом измерении, мне казалось, что я, в духовном смысле, нахожусь на расстоянии многих, многих световых лет от этой планеты. Возвратившись сюда, я чувствовал себя инопланетянином.

Д-р Ринг, когда я вернулась... я испытала ужасную боль... После переживания... казалось, будет очень трудно приспособиться к этой жизни. Я ощущала себя пришельцем, живущим на чужой планете, чувствовала, что я совсем другая, отличная от той, какой была до этого инцидента... Нет, земля больше не мой дом. Мне было холодно, я испытывала страшную боль, гнев, разочарова­ние и крушение надежд.

Я находилась в страшной депрессии в последующие месяцы. Я стыдилась того, что мне горько оставаться «живой» в этом мире, что мне жаль было расставаться со Вселюбящим. Мне становилось стыдно, когда я понимала, что все это означает одно — я недостаточно люб­лю свою дочь для того, чтобы хотеть жить.

И все же, несмотря на сожаление и тоску, вызванные ПСП, иногдa встречается и другой тип реакции:

Я очнулась много часов спустя, с респиратором, в отделении интен­сивной терапии. Меня переполняла радость от переживания. Хотя я понимала, что все еще очень больна, я попросила грифельную доску и написала обо всем сестре и мужу.

 

Резюме

 

Наш обзор разнообразных граней ПСП убедительно показал пол­ную противоположность ПСП и БК IV. Разница не в содержании двух типов переживания и не в эмоциональной реакции на них, а в самом качестве этих двух категорий необычных контактов. ПСП субъективно отличаются высшей степенью реальности, в то время как контакты с пришельцами НЛО имеют любопытный снообраз-ный или даже фантастический, привкус. Возможно, оба этих фено­мена, как я уже отмечал, несут в себе структуру архетипических путешествий инициации, однако миры, которые они открывают пе­ред путешественниками, соответственно, расположены (не столь ме­тафорически, сколь буквально) в изолированных друг от друга все­ленных.

Во многом, по крайней мере, это кажется очевидным. Однако то, что представляется очевидным, может и не быть истинным. В под­тверждение давайте рассмотрим следующий рассказ. Когда вы буде­те читать его, пожалуйста, постарайтесь определить, к какой из двух категорий он относится.

Берил Хендрикс, 39-летняя женщина, окончившая колледж, заве­дует детским садом в штате Нью-Йорк. В 1977 году у нее была удалена доброкачественная опухоль груди, однако к лету следую­щего года Берил обнаружила у себя еще одну, «размером примерно с мячик для гольфа». В ту ночь, решив обратиться к своему врачу на следующий день, она спускалась по лестнице в спальню к мужу. Женщина не помнит, дошла ли до спальни, но ее муж подтверждает это. Позже он рассказал ей, что пытался прощупать ее пульс, но тот отсутствовал.

Тем временем Берил вошла в необычную реальность:

Следующее, что помню: я смотрю наружу из круглого окна и вижу кромешный мрак с вкраплениями крошечных белых искорок (поз­же я поняла, что переживала ощущение открытого космоса). Мне стало холодно, холодно, как никогда. Меня в тот момент не волнова­ли мои проблемы. Я перевела свой взгляд от окна налево. Прямо надо мной был яркий белый свет, и 4 —7 высоких, худощавых фи­гур сгрудились вокруг меня (позже я поняла, что я находилась на чем-то вроде операционного стола). Мне передали два сообщения (телепатически):

1. Взгляни — она исчезла.

2. Следуй за своим мужем (в тот момент у нас были семейные про­блемы).

Внезапно я почувствовала, что падаю вниз, кувыркаясь через голо­ву (условно, конечно, поскольку я пребывала вне своего тела). Я увидела землю, геометрически правильный зеленый шар. Передо мной разворачивались разнообразные ландшафты, меняющиеся, приближающиеся ко мне с невообразимой скоростью. Не скажу, что это не было похоже на авиационную катастрофу. В конце концов я упала с кровати; меня непрестанно рвало.

Прошло два часа, и не успела я смыть следы рвоты, как опухоль пропала — полностью... В последующие десять лет мое здоровье было просто великолепным, и я (вместе с мужем) пришла к близким лич­ным взаимоотношениям с Богом.

Что на земле, или на небе, можно сравнить с описанием Берил? ПСП это или особый вид контакта с НЛО? Ясно, что здесь имеются элементы как того, так и другого. Этот случай грозит запутать нашу аккуратную дихотомию между двумя рассматриваемыми типами переживаний. Тут мы сталкиваемся с так называемым «смешанным сюжетом». Как вытекает из предложенного термина, случай Берил не единственный в моей картотеке. Среди респондентов были и другие, кто, описывая предположительные ПСП, начинал рассказы­вать о НЛО и пришельцах в том же контексте. А некоторые сооб­щали о том, что они испытали (хотя, разумеется, в разные моменты времени) как ПСП, так и один, или более, контакт с НЛО.

Эпизоды, подобные описанному Берил, и прочие смешанные сю­жеты и случаи двойного переживания, на которые я ссылался, не­сомненно, зовут на танталовы подвиги, связанные с рассмотрением открывающихся возможностей. Есть ли вероятность того, что миры ПСП и НЛО-похищений, несмотря на все свои различия, не явля­ются изолированными вселенными, а представляют часть одной все­ленной? Возможно ли, что ПСПеры и похищенные НЛО имеют боль­ше сходства между собой, чем мы до сих пор предполагали?

Теперь, в свете этих вопросов, становится очевидным: в трех пред­шествующих главах мы сумели лишь рассмотреть отчеты о пере­живаниях — и, конечно, переживаниях очень необычного, экстраор­динарного рода. Однако все приведенные отчеты исходят от людей, и за исключением некоторой демографической информации мы аб­солютно ничего не знаем об этих людях. Какова матрица их жизни, обуславливающая такие контакты. Что это за люди, которые поведа­ли столь пленительные — и вызывающие растерянность — исто­рии? Что у них за душой, или, выражаясь общепсихологическим язы­ком, что мы знаем о них? Наконец, что общего между собой могут иметь (если имеют) две эти категории переживающих?

Вот те вопросы, на которые призвано было ответить исследова­ние, проведенное для этой книги. И, прежде чем мы закончим, попы­таемся строго, не приблизительно, определить взаимосвязь между контактами с НЛО и ПСП. Однако на пути к ответам нас поджи­дают некоторые сюрпризы.

 

Синдром кундалини

 

Возможно, тот, кто знаком с предметом, уже обратил внимание на соответствие некоторых изменений, отраженных в таблице 4, синд­рому, уже получившему широкое признание среди западных пси­хологов. Считают, что он проявляется в определенных формах мис­тического переживания и часто связан с серьезными психофизи­ческими расстройствами. Конечно же, я имею в виду синдром кундалини, энергетические проявления которого уже связывали с ПСП, однако очередь НЛО-контактов здесь еще не подошла.

Мне хотелось бы кратко пояснить базовую концепцию кундали­ни, как она понимается в традиции тантрической йоги. Считается, что кундалини представляет собой тонкую форму биоэнергии, кото­рая, пребывая в своем обычном состоянии, дремлет «в основании позвоночника», а может быть активизирована посредством разнооб­разных духовных дисциплин или переживаний. Пробуждение этой мощной энергии бывает крайне дестабилизирующим, как физичес­ки, так и психологически, но тем не менее она реализуется. Симпто­мы весьма разнообразны. На физическом уровне они могут вклю­чать: спонтанные изменения в телесных позах и паттернах дыха­ния, ощущение покалывания и зуда, ощущение оргазма в отсутствие сексуального возбуждения, ощущение исключительной жары или холода, ощущение «энергетических потоков» в теле и, помимо про­чего, сильные головные боли. В психологическом смысле пробужде­ние кундалини способно привести к переживаниям грандиозного экстаза и космического осознавания, или, в некоторых случаях, оно может запустить весьма сильную тревожность и ужасные предчув­ствия надвигающегося безумия; конечно, во многих случаях психо­логические последствия активизации кундалини укладываются в диапазон между этими двумя крайностями. Какова бы ни была при­рода таких физических и психологических проявлений, тот, кто ис­пытывает их на себе, как правило, подвержен сильному воздействию с их стороны.

Хотя кундалини (дословно означает «свернувшийся в кольцо», как змея) берет начало в древней традиции йоги, это понятие посте­пенно нашло свое место и в западной терапии по мере того, как все больше и больше людей стали проявлять интерес к психодуховной трансформации. Поиски либо культивирование мощных духов­ных переживаний или их спонтанное проявление (как в непредна­меренных ПСП) часто приводят к проявлению феноменов, которые теперь понимаются как реакции кундалини. Так как многие люди, подверженные подобным реакциям, совершенно не подготовлены ни к ним, ни к пониманию их природы и значения, возникает кризис, получивший название «духовного провала». Кризисы подобного рода проявляются все чаще, растет и число терапевтов и исследова­телей этих духовных переживаний. Многим специалистам уже хо­рошо знаком эффект кундалини, а само понятие как таковое хорошо прижилось в западной психологии.

Теперь вернемся к проекту «Омега». Нас интересовал вопрос: может ли кундалини поднять свою змеиную голову в результате исследуемых нами необычных переживаний? Как я уже отмечал, в некоторых других работах, включая и мои собственные, уже встре­чались подтверждения того, что ПСП могут стимулировать пробуж­дение кундалини, и число таких исследований растет. Тем не ме­нее, поскольку большинство этих свидетельств фрагментарны и слу­чайны и каких-либо серьезных исследований такого рода в части контактов с НЛО не предпринималось, мы решили включить в СПИ набор из десяти пунктов, касающихся кундалини. Нашей целью было выяснить наличие физических или энергетических проявлений, ха­рактерных для активизации кундалини. Описанный набор пунктов приведен в таблице 7 вместе с указанием процента респондентов, подтверждающих их присутствие.

Изучив результаты, вы увидите, что по всем десяти пунктам про­слеживается явная и последовательная склонность эмпирических респондентов к подтверждению симптомов кундалини. В цифровом выражении она примерно в три раза превышает соответствующую тенденцию контрольной группы, где в среднем лишь треть респон­дентов сообщает об этом. Более того, изучив общие баллы по кунда­лини в четырех наших группах (см. таблицу 8), мы не только в оче­редной раз обнаружили огромную статистическую разницу между эмпирической и контрольной группами, но и снова убедились в абсолютном подобии респондентов НЛОК и ПСП. Обе группы пред­ставляют убедительные свидетельства пробуждения кундалини, про­изошедшего вслед за их контактами, что, безусловно, укрепляет наши ранние предположения о их функциональной эквивалентности.

Каково значение наших открытий в области кундалини? Какого рода связь может существовать между этим синдромом и электри­ческой сенситивностью? Эти вопросы будут занимать наше внима­ние в заключительной части данной главы. А пока отметим, что син­дром кундалини следует рассматривать как часть (а возможно, и основу) паттерна психофизических изменений, вызванных к жизни контактами с НЛО и ПСП.

 

Эволюционные послания: «Прототип Омеги»

 

Если допустить, что изменения, описанные нашей эксперименталь­ной выборкой, достоверны на самом деле, напрашивается ясный и неизбежный вывод: необычные контакты прокладывают путь к радикальной, биологически обусловленной трансформации человеческой личности.

Идею о преобразующей функции ПСП трудно назвать ориги­нальной; действительно, на настоящий момент это неоспоримая ис­тина в литературе по ПСП. Но то, о чем мы сейчас говорим и чему у нас имеются некоторые эмпирические подтверждения, это транс­формация особого рода; она выходит за границы простого измене­ния системы ценностей и взглядов. Наши данные предполагают пси­хофизический характер такой трансформации. ПСПеры — и, воз­можно, НЛОКеры — при посредстве своих переживаний претерпевают определенные изменения, которые, воздействуя на фи­зиологическую активность, нервную систему, мозг и психические про­цессы, обеспечивают проявление более высокого уровня человечес­кой природы. Возможность появления высокоразвитого человечес­кого существа из кокона необычных контактов натолкнула Брюса Грейсона на изобретение нового термина — «Прототип Омеги» — для обозначения индивида особого рода.

Что же в этих переживаниях помогает преобразовать обычного индивида в «Прототип Омеги»? Я уже говорил о необходимости исследования таких людей, чтобы убедиться, действительно ли они изменились именно так, как описывают. Однако, принимая во вни­мание, что наши данные подкреплены последующими изыскани­ями, я выдвигаю своего кандидата на роль движущей силы психо­физических трансформаций. Это — кундалини. Навряд ли я буду одинок в своем предположении, поскольку, как говорит один из признанных современных авторитетов в этой области Гопи Криш­на, кундалини — это «эволюционная энергия в человеке». То есть, согласно теоретикам кундалини, это скрытая энергия, которая, будучи однажды пробуждена, преобразует нервную систему и стимулирует психо-духовную эволюцию человечества. Пример крат­кого и убедительного изложения такой позиции представлен Джоном Уайтом в предисловии к его антологии «Кундалини, эволюция и просветление»:

Говорят, что переживание кундалини, с точки зрения индивидуаль­ной трансформации, служит дорогой к просветлению. Однако, если в обществе одновременно появляется большое число просветленных людей, это может значительно изменить само общество. Поэтому пе­реживание кундалини, в его широком понимании, по сути эволюци-онно — это дорога к совершенствованию всей человеческой расы до высших пределов.

Я, конечно, всего лишь предполагаю, в соответствии с нашими результатами, что необычные контакты склонны активизировать эту преобразующую энергию, которая пока неизвестным нам и требую­щим объяснения путем постоянно изменяет биологическую систему индивида, воздействуя (по моему мнению) на вегетативную нервную систему.

Предположение, что именно кундалини возбуждает перемены, связанные с ПСП, для меня не ново и не уникально. Хотя я дей­ствительно выдвинул эту гипотезу в своей последней книге по ПСП, «Курс — на Омегу», с тех пор множество исследователей ПСП пришли к идентичным выводам и ввели в рассмотрение эволюционный фактор. Например, изыскания Марго Грей проводи­лись совершенно независимо от моих. Она и понятия не имела о тех заключениях, к которым пришел я, когда работала над руко­писью своей книги -«Возвращение из смерти». И все же в ее словах несомненно слышатся отголоски моих высказываний из книги «Курс — на Омегу»:

Похоже, что в ПСП и синдроме кундалини задействованы сходные психологические механизмы и что оба этих феномена являются ас­пектами одной и той же эволюционной силы. Вместе взятые, они охватывают удивительно высокий и постоянно растущий процент населения. Можно ожидать, что эти люди будут оказывать все большее влияние на коллективное осознавание остальных человеческих су­ществ, как на сознательном, так и на подсознательном уровне... Мо­жет статься, что рождается новая порода человечества и, в целях ус­корения этого процесса, наше сознание и биологическая структура претерпевают радикальную трансформацию.

Брюс Грейсон, еще один исследователь ПСП, недавно представил предварительный отчет о своих открытиях в области ПСП и акти­визации кундалини. Он тоже разработал опросник для определе­ния пробуждения кундалини у своих респондентов и, как и я, обна­ружил, что ПСПеры склонны заявлять о таких симптомах с вероятностью примерно в два раза большей, чем респонденты из контрольной группы. В заключение он пишет:

Здесь мы имеем дело с людьми, перенесшими предсмертные пере­живания и заявляющими именно о том типе психологических из­менений, который в восточных традициях связан с биоэнергией, дви­гающей эволюцию... Возможно, последующие [лабораторные] иссле­дования в этой области приведут к существенно новому пониманию эволюционного сдвига человечества в сторону другого уровня со­знания.

Что же в таком случае нового в предлагаемой мной интерпрета­ции? Я намерен распространить ее также на людей, которые пере­жили контакты с НЛО, и, предположительно, на всех тех, кто ис­пытал и другие типы необычных контактов. Возможно, вы помни­те, что во введении к этой книге я упомянул, как, впервые причитав «Причастие» Уитли Огрибера, я заинтересовался тем, не являются ли контакты с НЛО альтернативным путем к тому же типу духов­ной трансформации, которую, возможно, вызывают ПСП. Наши от­крытия в области психофизических изменений предполагают имен­но это. В таком случае стоит задуматься над существованием других типов необычных контактов, например тех, что происходят в ша­манских и медитативных видениях, которые могут быть другими улицами, ведущими к тому же пункту психофизического назначе­ния. Нет нужды говорить, что я надеюсь на будущие исследования в разрешении этого вопроса, который на данный момент следует оста­вить открытым, как бы он нас ни дразнил.

И наконец, в какой степени синдром электрической сенситивнос-ти вписывается в эту матрицу интерпретаций и умозаключений? Поскольку мы знаем слишком мало о самом синдроме - фактичес­ки гораздо меньше, чем о кундалини, — было бы весьма опрометчи­во предлагать здесь нечто большее, чем просто догадки. Но если на данном этапе уместно рассматривать и догадки, тогда моя состоит в следующем: электрическая сенситивность - это еще одно, доныне игнорируемое проявление активизации кундалини. Наши собствен­ные наблюдения в любом случае предполагают, что электрическая сенситивность и кундалини — взаимосвязанные эффекты, вызван­ные необычными контактами. Таким образом, представляется разум­ным, что они склонны активизироваться вместе, как составная часть психобиологической алхимии этих переживаний. Некоторые иссле­дователи, например Шаллис, концентрируют внимание на электри­ческих возможностях сенситивов, в то время как другие, хорошо знакомые с концепцией кундалини, наблюдают похожие или родствен­ные феномены, однако описывают их в других терминах. В конце концов они могут обнаружить, что следуют разными путями в на­правлении одного и того же энергетического водоворота, и, как на­звать его, окажется вопросом предпочтения. Поскольку кундалини представляет собой более древнюю концепцию, к тому же она завое­вывает все большее признание на Западе, я склонен считать это по­нятие базовым по отношению к эффектам электрической сенситивности, которые мы обсуждали. Однако и этот вопрос мы вынужде­ны оставить на рассмотрение будущих исследований с тем, чтобы они решили его определенно. Тем не менее, рассортировав концеп­туальные и теоретические вопросы, мы все еще остаемся с нашей гипотезой о том, что действительное значение необычных контак­тов, типа ПСП и НЛО, может быть связано с вопросами эволю­ции человечества. Безусловно, постулирование таких понятий, как «Прототип Омеги», основано лишь на догадках, построенных по боль­шей части на данных СПИ. И хотя похожие результаты других исследователей могли навести их на ту же идею, все это весьма далеко от значимых выводов. Ситуация такова, что даже самая гени­альная гипотеза, выдвинутая исследователем, не может быть долж­ным образом оценена, пока она не получит значительной эмпиричес­кой поддержки.

Но, конечно, исследователи не единственные, кто имеет свое мне­ние по этим вопросам. Они даже отнюдь не всегда находятся в пред­почтительной позиции при их оценке. А кто, в таком случае, сами свидетели? Они, без сомнения, должны были бы тщательно обдумы­вать подобные вопросы в свете последствий своих контактов. Так что же они думают? Настало время дать им высказаться.

 

ГЛАВА   ВОСЬМАЯ

 

СДВИГИ В СИСТЕМЕ ЦЕННОСТЕЙ И УБЕЖДЕНИЙ,

СЛЕДУЮЩИЕ ЗА НЕОБЫЧНЫМИ КОНТАКТАМИ

 

Мы можем сколь угодно долго анализировать

следы приземления НЛО, опрашивать свидете­лей

и «похищенных», пичкать компьютеры подробностями

визуальных наблюдений и бороздить небеса

нашими видеокамерами и радиотелескопами.

Однако вся эта деятельность абсолютно бесполезна,

если она не связана с изучением вторичных влияний,

сдвига мировоз­зрения, вызванного этими феноменами.

Жак Балле

 

МЫ УЖЕ ВИДЕЛИ, что необычные контакты, снизошедшие на наших респондентов, оставляют глубокий психологичес­кий след. Продолжая отслеживать другие эффекты НК, мы вскоре обнаружим, что такие переживания, как правило, инициируют значи­тельные перемены в индивидуальной системе убеждений и ценнос­тей. В некоторых случаях такие перемены тождественны совершен­но новому взгляду на мир (или, точнее сказать, взгляду на космос). Они приводят к вполне различимому паттерну поведения, состоя­щему в том, что эти путешественники во внеземные миры с готов­ностью делятся своими озарениями с другими.

Заключительную часть нашего отчета о результатах проекта «Омега» разумно начать с обзора данных, касающихся оценки перемен в системе индивидуальных ценностей, чтобы обеспечить полезный контекст для понимания последующих сдвигов в убеж­дениях и мировоззрении. Для оценки этих изменений мы исполь­зовали две формы анкет. «Список перемен в жизни» был разра­ботан для выяснения индекса перемен в ряде жизненно важных

областей. «Список религиозных верований», как и предполагает его название, рассчитан на более узкий круг вопросов; в частности, он был разработан для оценки степени сдвига индивидов от сугубо сектантской религиозной направленности в сторону более универ­сальной духовной ориентации. Мы начнем с рассмотрения паттер­на результатов, полученных из более общего «Списка перемен в жизни». Как обычно, в целях прояснения смысла представляемых результатов, познакомимся со структурой и содержанием этой анкеты.

 

Список перемен в жизни (СПЖ)

 

СПЖ представляет собой расширенную анкету, которую я ранее ис­пользовал в своей работе «Курс — на Омегу», исследуя ПСП. Он состоит из пятидесяти пунктов, каждому соответствует своя область системы ценностей. Всего выделяется девять основных ценностных групп, образующих СПЖ, причем все, кроме одной, состоят как ми­нимум из трех пунктов. Вот эти ценностные группы:

1 Понимание жизни.

2. Самоприятие.

3. Забота о других.

4. Забота о впечатлении, производимом на других.

5. Материализм.

6. Интерес к социальным /планетарным вопросам.

7. Поиски смысла.

8. Духовность.

9. Религиозность.

Участников просили оценить каждый пункт СПЖ по пятибалль­ной шкале. В результате мы смогли получить представление о том, изменились ли они вследствие своих необычных контактов (или, для контрольных респондентов, после появления интереса к таким переживаниям), и если да, то в какой степени. Разрешите мне ис­пользовать в качестве иллюстрации специфический пример, приве­дя первый пункт анкеты — «Мое желание помочь другим». Набор возможных оценок для этого пункта (так же как и для других) по сути был таким:

Значительное повышение (присваивалось значение +2) Некоторое повышение (присваивалось значение +1) Без изменений (присваивалось значение 0)

Некоторое снижение (присваивалось значение —1) Значительное снижение (присваивалось значение —2)

Если респондент чувствовал, что его желание помогать другим значительно повысилось вследствие, скажем, ПСП, то он получает +2 очка по данному пункту.

Эти оценочные протоколы следует держать в уме при просмот­ре этой анкеты в таблице 9 Приложения II, поскольку они необхо­димы для верной интерпретации цифр, приведенных там. Тем не менее, независимо от ваших намерений изучать статистические дан­ные таблицы, я, как обычно, кратко их подытожу.

 

Что говорит нам СПЖ об изменениях в системе ценностей

 

Три самостоятельных утверждения, по сути, помогают понять ос­новные направления, отраженные в таблице СПЖ:

1. Все группы заявляют о повышении уровня альтруизма, инте­реса к социальным проблемам и росте духовности.

2. Эти перемены очевиднее проявляются у наших эмпиричес­ких респондентов и значительно более явны по следующим ценностным группам: понимание жизни, забота о других, мате­риализм (снижение), поиски смысла и духовности.

3. Выборка предсмертных переживаний характеризуется более значительным, по сравнению с НЛО-выборкой, смещением в части ценности альтруизма (повышение) и материализма (сни­жение).

Читатели, уже знакомые с моим предыдущим исследованием по­следствий ПСП, результаты которого были опубликованы в книге «Курс — на Омегу», быстро обнаружат, что данные по ПСП-выбор-ке, приведенные в таблице 9, по сути, дублируют мои предыдущие результаты в этой области. Поскольку те ранние результаты были подтверждены последующими работами нескольких исследовате­лей ПСП3, очередное их повторение — на новой выборке респонден­тов — лишь показывает, что данный паттерн последствий для ПСПеров, по крайней мере в этой стране и в Англии, является несомненным и устойчивым аспектом самого феномена ПСП.

 

Иллюстрации к изменениям в системе ценностей

 

В своих работах я всегда представлял обширный качественный ма­териал по ПСП для иллюстрации изменений в системе ценностей, так что думаю, мне будет простительно воздержаться от такого под­хода здесь. Вместо этого я просто процитирую ряд размышлений од­ного из ПСПеров о том, чему его научило переживание. Рефлексии этого мужчины весьма типичны для данного типа свидетелей; они представляют собой хороший пример ценностных перемен, о кото­рых сообщают многие ПСПеры нашего исследования. ПСП этого респондента частично были описаны в четвертой главе (стр. 74). Он пишет:

За прошедшие два года я узнал о жизни больше, чем за все пре­дыдущие годы, вместе взятые. До остановки сердца все мои при­оритеты были смешаны в одну кучу. Они просто встали с ног на голову; все высшие ценности принадлежали самому дну. Я понял, что жить надо так, будто живешь всего один день. Как поется в песне: «Остановись и ощути запах роз». Знаете, я не только нюхал их, но и обнимал. Я познал, что свеча жизни мо­жет потухнуть в любой момент и мне надо сделать очень многое, прежде чем она потухнет... Жизнь — это сейчас — не вчера, не завтра, а именно сейчас. И в эту каждую минуту, настоящую я влюблен в жизнь. В жизни нельзя получить ничего, кроме того, что есть в наших сердцах.

Аспекты обычно описываемых последствий ПСП не только кос­венно подтверждаются статистическими данными из нашей НЛО-выборки, но и явно предполагаются в спонтанных комментариях некоторых из респондентов. Здесь будет достаточно привести два свидетельства, чтобы дать представление о массиве количественно­го материала, исходящего от наших респондентов. В первом при­мере я снова обращаюсь к отчету 53-летней Хейзел Андервуд, менеджера радиостанции из Джорджии, чье описание наблюдения НЛО цитировалось во второй главе (стр. 38 — 39). Мне требуется продолжить ее повествование с того момента, как я его прервал:

Это изменило мои взгляды на жизнь Я была воспитана в баптистс­кой семье, росла в лоне баптистской церкви, мой брат — баптистский проповедник Однако начиная с июля 1987 г. я обращалась к Биб­лии столько раз, сколько мне не довелось за всю предыдущую жизнь. До этого я читала слова. Теперь я понимаю все, о чем читаю. Я боль­ше не религиозна. Я не посещаю церковь регулярно. Я не чувствую, что мне это нужно, или — что когда-либо было нужно. Однако мое сострадание к другим людям, мое понимание других людей и собы­тий привели меня к необъятному внутреннему покою.

Джина Уиллаби, библиотекарь 37 лет, чью обширную детскую ис­торию контактов в альтернативных реальностях мы рассматривали в шестой главе (стр. 111 — 113), предоставляет второй — весьма за­тейливо сотканный — пример узора ценностных перемен, предпо­ложительно претерпеваемых контактерами. В одном из своих писем ко мне Джина, касаясь этих вопросов, подытожила свои инсайты в следующем пассаже:

У меня есть ответ на один важный вопрос - «В чем смысл жизни?» Этот ответ звучал громко и ясно во многих моих переживаниях:

«В ЛЮБВИ»

Любовь очень важна. В ней основной смысл нашего бытия как че­ловеческих существ в физических телах. Мы должны понимать ее — понимать в целостном смысле, как альтруистичную любовь и т. п. Мы никогда не сможем пережить любовь в ее целостности или одарить кого-то любовью, пока не познаем сострадания. Чтобы по­знать сострадание, мы должны узнать боль и утрату — не только наши собственные, но и прочувствовать боль и утрату других. Лю­бовь — это сложная и мощная сила. Мы должны стать частью со­знания любви, ведь она представляет собой реальную сущность. Да, она — часть нас, а мы — часть ее Отделенные от этой силы, мы не цельны, не целостны.

В этом коротком отрывке Джина еще раз демонстрирует процесс формирования расширенного паттерна ценностей, который, как пра­вило, возникает из матрицы необычных контактов. Это характерно как для ПСПеров, так и для НЛОКеров и в несколько меньшей (но все же значительной) степени для тех, кто интересуется таки­ми переживаниями. Акцент на любви (ачапе), сострадании и цело­стности отражает наиболее значимые и распространенные направ­ления в ценностных сдвигах, выявленные нашими данными. Он также указывает на изменения несколько другого рода, которые вскоре нам предстоит рассмотреть.

Как бы то ни было, результаты СПЖ — и, я думаю, это главное, что здесь следует усвоить, — отражают общую тенденцию: вовле­ченные в мир ПСП и НЛО, либо через свой личный опыт, либо через личный интерес, склонны заявлять, что в целом в их жизни произошли позитивные перемены, если допустить, что лучшее по­нимание жизни, себя, других и мира как такового можно считать позитивной переменой. Несмотря на травмирующую природу обсто­ятельств, часто связанных с завязкой ПСП- и НЛО-контактов, на­блюдается несомненная склонность к свидетельствам о преобразующей силе таких переживаний. Независимо от возможной интерпре­тации изменений — к этому мы еще вернемся — их следует при­знать важными последствиями погружения в оба мира необычных контактов, отголоски которых скоро опять себя проявят.

Чуть позже мы рассмотрим результаты СПЖ, вытекающие из комментария Джины — своеобразного пролога к ним. Но сначала я должен добавить несколько слов о продолжительности ценност­ных перемен. Как и в случае психофизических изменений, мы хоте­ли выяснить временной характер отраженных в СПЖ ценностных сдвигов, для чего провели статистический анализ, разделив наших эмпирических респондентов на четыре группы, в зависимости от того, сколько времени прошло с момента контакта. Мы сформировали четыре группы, аналогичные упомянутым в предыдущей главе. Од­нако на этот раз определялась стабильность изменений по двум цен­ностным группам: забота о других и духовность. Результаты оказа­лись родственными прежним: изменения не исчезают со временем, сохраняют стабильность. Таким образом, подобно психофизическим переменам, описанным нашими эмпириками, род ценностных пере­живаний, следующих за НК, отличается многолетней продолжитель­ностью.

 

Интерес к экологическим и планетарным вопросам

 

Книга Стрибера «Причащение» натолкнула меня на предположение, что связь между ПСП и НЛОК может быть опосредована «эколо­гическим посланием», которое ясно присутствовало, по-видимому, не только в переживаниях автора, но и в опыте тех, на кого он ссылал­ся. Сейчас широко известно, что в предыдущую эру истории НЛО — так называемую эру контактеров — одной из преобладающих тем свидетельств была опасность, угрожающая прогрессу человечества, и озабоченность накоплением ядерного оружия. В те времена эта тема становилась основой всеобщего движения за мир, поэтому она стала содержанием мирового «экологического сознания» (если здесь уместен такой термин) пятидесятых годов. Однако отчет Стрибера предполагает, что в наши дни информативный аспект контактов с НЛО (откуда может исходить эта информация, мы будем обсуждать в следующей главе) характеризуется более широким и современ­ным экологическим контекстом. Сегодня, например, это не только угроза ядерного безумия, но и появление озоновых дыр, истребление лес­ных массивов. Судя по всему, контакты с НЛО повышают чувстви­тельность свидетелей именно к такого рода проблемам.

 

Здесь лежит важный ключ к разгадке тайны.

 

Читая комментарий Стрибера, а позже и другую литературу по НЛО, я не мог не заметить, что между моральными наставлениями, содержащимися в переживаниях, и доминирующими в конкретные времена социальными проблемами прослеживается несомненная связь. Мои исследования ПСП также показали, что сегодняшние экологи­ческие и планетарные проблемы были теми вопросами, к которым настойчиво обращались многие ПСПеры, утверждавшие, что именно контакты со смертью повысили их чувствительность в этом отно­шении. Некоторые из моих ПСПеров даже сообщали (другие ис­следователи также упоминают о похожих заявлениях), что в ходе своих переживаний или непосредственно после них они испытыва­ли ужасающие видения глобальной катастрофы. И сам Стрибер поясняет, что встречи с другими похищенными навели его на мысль о подобной возможности. Он также утверждает, я полагаю, не без основания, что «сквозь всю литературу по похищениям проходят частые упоминания о послании апокалипсиса».

В свете этих размышлений представляется важным попытаться оценить изменения уровня чувствительности такого рода после нео­бычных контактов. Соответственно я включил в обновленную вер­сию СПЖ новую ценностную группу, связанную с интересом к соци­альным/планетарным вопросам. Результаты для этой группы уже были представлены в таблице 9, они отразили общее для всех групп повышение такого интереса. Однако этот общий эффект заслоняет от нас интенсивность тенденций к повышенной озабоченности эко­логической и планетарной ситуацией. Средние значения по группам, относящиеся к двум этим пунктам, отдельно представлены в табли­це 10. Они отражают отчетливые позитивные сдвиги. Уровень зна­чимости благополучия планеты для группы НЛОК перекрывает все другие тридцать шесть значений таблицы.

Мы сможем по достоинству оценить амплитуду этих сдвигов, уз­нав процент респондентов, заявивших о своих позитивных измене­ниях в данном вопросе. Например, свыше 85% НЛОКеров говорят о повышении своей озабоченности благополучием планеты, которое последовало за их контактом с НЛО, причем примерно 60% отмеча­ют значительное повышение. ПСПеры показывают сходные резуль­таты: почти 80% также отмечают позитивный сдвиг в этой области и чуть менее половины говорят о значительном повышении. Осо­бенно впечатляют эмпирические группы, представители которых склонны заявлять о значительном повышении по всем пунктам с вероятностью примерно в два раза выше, чем контрольники. Полнос­тью эти данные приведены в таблице 11.

Таким образом, повышенная чувствительность к экологическим вопросам и к глобальной ситуации как таковой относится, по край­ней мере статистически, к наиболее важным ценностным изменени­ям, которые следуют за необычными контактами. И хотя интерес к таким переживаниям сам по себе уместен для объяснения отдель­ных аспектов этого сдвига, переживание как таковое, очевидно, дает ему сильный толчок. Ведь именно эмпирические свидетели демон­стрируют наиболее интенсивное пробуждение интереса к рассмат­риваемым вопросам.

Это касается и некоторых спонтанных комментариев по поводу планетарных и экологических взглядов. Например, одна женщина, визуально наблюдавшая НЛО, рассказала, что она почувствовала, как ей передали телепатическое сообщение, касающееся «совместной согласованной миссии на благо планеты». Еще одна женщина, испы­тавшая и ПСП, и наблюдение НЛО, замечает:

Эти переживания пробудили во мне такую нежную любовь к лю­бым формам жизни, какую я никогда не испытывала раньше. Я дей­ствительно стала осознавать все, что переживаю, на более глубоком уровне. Я даже стала «приветствовать» животных, которых мне до­водилось встречать, поскольку я признала их индивидуальную цен­ность, и, конечно, выросло мое понимание человеческой индивиду­альной ценности.

Завершить эту подборку хочу наблюдением мужчины, пережив­шего многочисленные контакты с инопланетянами, как он их назы­вает:

Мне было сказано, что из-за нашей агрессивной природы и презре­ния ко всему живому в окружающей среде мы эволюционируем в направлении, противоречащем естественности Вселенского Потока... Инопланетяне избегают «открытого» контакта, поскольку им не доз­волено вмешиваться в свободное волеизъявление. Они могут влиять лишь на тонкие уровни, если это способствует сохранению жизни и духовно помогает эволюционному процессу или выживанию особей.

Экологические мотивы, а также ощущение совместной миссии человечества и других форм разума в деле сохранения и защиты жизни на планете окажутся критическими точками в наших поис­ках значения необычных контактов. Пока достаточно просто отме­тить их присутствие, но мы, безусловно, вернемся к ним позже с тем, чтобы исследовать их значимость на более глубоком уровне.

 

Список религиозных верований (СРВ)

 

Вы, должно быть, помните, что в дополнение к СПЖ мы использова­ли еще одну анкету для выявления ценностных изменений; она ох­ватывала весь спектр перемен в духовной и религиозной ориента­ции как последствие необычных контактов. СРВ — я использовал его и в своих предыдущих исследованиях ПСП8, — обеспечивает измерение степени сдвига индивида в сторону универсальной ду­ховной или сектантской религиозной позиций в результате необыч­ного контакта. Он состоит всего из двенадцати пунктов, и респон­денту просто предлагается указать степень своего согласия с конк­ретным пунктом или отметить, что изменений не произошло. Вот примеры пунктов, демонстрирующих универсальную ориентацию:

По своей сути все религии одинаковы.

Все больше и больше я начинаю чувствовать себя, как дома, в любой церкви.

А вот те, что отражают традиционную религиозную ориентацию:

Я верю в существование рая и ада.

Для того чтобы жить истинно религиозной жизнью, необходима Цер­ковь или другой религиозный институт.

СРВ просчитывался следующим образом: положительная вели­чина соответствует сдвигу к универсализму, а отрицательное зна­чение говорит о сдвиге в сторону религиозного сектантства, нулевое изменение означает отсутствие сдвига в любом из этих направлений. Прежде чем мы приступим к рассмотрению результатов СРВ, давай­те подчеркнем некоторые намеки, уже проскользнувшие на этих стра­ницах или подразумеваемые в свете данных, представленных в на­стоящей главе, которые дадут нам представление о том, чего ожи­дать. К примеру, в данных таблицы 9 прослеживается значительное повышение духовности для всех групп, но в плане общей религиоз­ности существенных изменений, следующих за НК, не наблюдается. Небольшая порция данных качественного анализа, предложенная вам ранее, также намекает на то, что мы должны обнаружить в количе­ственных результатах СРВ: заметки Хейзел Андервуд на стр. 38 — 39 окажутся весьма типичными для множества респондентов, как предполагает мое замечание (№4).

Что говорит нам СРВ о религиозных переменах

Данные СРВ, отображенные в таблице 12, недвусмысленны настоль­ко, насколько это возможно: во всех группах отмечается заметное движение (и это весьма надежно подтверждается статистически9) в сторону религиозного универсализма. Таким образом, вследствие необычных контактов респонденты, в среднем, не становятся бо­лее религиозными, они становятся более одухотворенными. Имен­но это, кстати, я обнаружил ранее в ходе своих исследований ПСПеров; теперь мы видим, что в основном это относится и ко всей НЛО-выборке.

 

Иллюстрации к религиозным и духовным переменам

 

Еще раз отмечу, что качественные данные призваны подкрепить ко­личественные результаты. Например, одна женщина, которая, как и Хейзел Андервуд, воспитывалась в южной баптистской семье, прак­тически повторяет слова Хейзел, когда пишет: «Я больше не могу следовать ни одной организованной религии», и называет себя «до­машним буддистом». Еще одна женщина, тоже наш респондент, при­лагает к анкете копию своей брошюры под многозначительным на­званием «Алмазный символ религиозного единства». Это действи­тельно гимн религиозного единства, что видно из следующих отрывков:

... в сердцевине любой религии лежит Чистый Центр Бога, который есть Абсолютная Непорочность.. Это мистическое знание, объединя­ющее все [религии]. Чистый Центр разрешает все противоречия. Это символ духовного сближения, притягивающий все души к Богу...

Такое отношение ничего не отнимает ни у одной из религий, кроме их предубеждений против других верований. Оно призвано усилить и объединить их. Со временем все религии должны сблизиться, под­черкивая свое базовое единство и уважение к различиям...

Я предвижу день, когда рухнут религиозные барьеры между людь­ми — абсолютно прекрасное ощущение всеобъемлющей любви. Мне слышится величественный гимн, который поют хором все религии, славя Бога в порыве священной любви.

 

Список мнений (СМ)

 

СРВ представляет собой некий переход из мира личных ценностей в мир верований. СМ — последняя анкета в нашем опроснике — прямиком ведет в мир убеждений и мировоззрений респондентов нашего проекта. Здесь мы просили своих респондентов просто вы­разить свое согласие или несогласие с 30 высказываниями (или отразить отсутствие мнения). От них не требовалось отмечать, изме­нилось ли мнение в свете переживаний или интереса, касающихся НЛО или ПСП. Тем не менее, поскольку эта анкета заполнялась только после того, как были испытаны такие переживания или воз­ник интерес к ним, СМ можно вполне обоснованно считать неким посттестом.

СМ оценивал три основные области убеждений и мировоззре­ний: 1) возможное эволюционное значение переживаний; 2) их воз­можный целенаправленный характер; 3) возможное инопланетное влияние на земные дела. Вместо того чтобы представлять образцы пунктов из этого набора в целях иллюстрации трех этих категорий, я буду, по мере надобности, цитировать их в связи с результатами нашей анкеты, к которым мы и переходим.

1. Начнем с мнений респондентов по поводу эволюционного зна­чения их переживаний. Вы, очевидно, помните, что во введении я ссылался на свою мысль, высказанную в последней книге о ПСП: такие переживания, в коллективном аспекте, могут служить катали­затором человеческой эволюции. Уитли Стрибер, похоже, предпола­гает, что нечто подобное происходит и в сфере контактов с НЛО. Теперь, рассмотрев в предыдущей главе природу психофизических изменений, о которых заявляют наши эмпирические респонденты, мы уже видим, что есть некоторое эмпирическое подтверждение этих гипотез. Тем не менее в конце главы я предупреждал, что такое заяв­ление на данный момент может быть подтверждено лишь некоторы­ми исследователями и авторами. Я также говорил, что было бы полезно выслушать самих свидетелей. СМ предназначался для по­лучения именно такой информации. Что на самом деле наши рес­понденты думают об этой эволюционной гипотезе и возможной роли инопланетян в ее осуществлении?

Для оценки этого вопроса мы разработали несколько пунктов, и вот некоторые из них:

Я верю, что перемены, которые произошли со мной с момента моего НЛО-переживания, являются частью эволюционного прогресса че­ловечества.

По моему мнению, широкое распространение НЛО-переживаний — часть развернутого плана ускорения эволюции сознания в масшта­бах биологического вида.

 

Мы уже находимся на грани Новой Эры.

 

Эволюционные силы уже проводят работу, в результате которой че­ловечество в целом трансформируется в сообщество особей с более высокой степенью самосознания, духовности и чувств.

Результаты нашего анализа дают ясный ответ на поставленный выше вопрос, что видно из таблицы 13: по всем группам наблюдает­ся значительная согласованность в ответах на пункты, в которых предполагается, что мы переживаем эволюционный рывок в направ­лении более широкого духовного осознавания и более высокого сознания, а ПСП и контакты с НЛО служат интегральной частью этого процесса. Например, со вторым из приведенных выше выска­зываний большинство наших респондентов согласно во всех отно­шениях, и даже среди тех, кто выражает определенное мнение, оно одобряется с перевесом от 4 до 7 к одному, в зависимости от груп­пы. Другими словами, оно получает ошеломительную поддержку. Таким образом, эволюционная гипотеза, предложенная мной в книге «Курс — на Омегу», нашла широкое одобрение со стороны респон­дентов проекта «Омега».

2. Обратимся ко второму, и безусловно связанному с предыду­щим, вопросу о широкой целенаправленности инцидентов, связан­ных с ПСП и НЛО. Таблица 14 показывает распределение мнений наших респондентов по этому вопросу. Чтобы продолжать обсужде­ние необходимо держать в уме несколько пунктов, составляющих данную группу. Это:

Я верю, что мое НЛО-переживание было «подстроено» или «разра­ботано» высшей силой, принадлежащей моей высшей сущности

Я верю, что мое НЛО-переживание имело целью открыть мне глаза на существование всеобъемлющих космических сил, которые влия­ют на нашу жизнь.

Я чувствую, что на меня возложена миссия использовать то, чему меня научило НЛО-переживание, чтобы нести повсюду Божью лю­бовь

Здесь мы наблюдаем возникновение другого паттерна. Прежде всего, анализ первых двух пунктов с очевидностью показывает склон­ность наших респондентов считать, что «высшие силы» аранжируют эти переживания, чтобы открыть индивидам глаза на существование космического плана обустройства жизни на Земле. Люди, дей­ствительно испытавшие подобные переживания, подтверждают эти высказывания немного чаще, чем те, что лишь проявляют интерес к ним, однако поддержка этих пунктов значительна и в контрольной группе. Анализ третьего пункта показывает, что, хотя инцидентам с такими переживаниями приписывается целенаправленность, суть этой цели понимается совершенно по-разному двумя категориями наших респондентов. Те, что всегда проявляли или стали проявлять инте­рес к ПСП, склонны видеть в них духовный смысл, в частности, «нести Божью любовь». Наша НЛО-выборка в гораздо меньшей степе­ни разделяет такое мнение, и это прослеживается как у эмпириков, 1гак и у контрольников. Обе группы разделились здесь в соотноше­нии 50 на 50 — один из редких моментов в ходе нашего исследова­ния, когда мы наблюдаем разницу между выборками НЛО и ПСП. Нечто контрастирующее, если не по форме, то по сути, предпола­гают спонтанные комментарии респондентов по поводу этих мисси­онерских тенденций. Например, Сандра Джибсон, ПСПер 36 лет, не цитируемая ранее, делает характерное замечание относительно зна­чения, которое она придает своим ПСП, и того, как ей следует пере­давать приобретенные чувства и знания другим людям:

... Я не сомневаюсь, что мое личное переживание — часть коллек­тивной планетарной эволюции. Я стала понимать Бога совершенно иначе. Бог — это жизненная сила света, любви и истины, которая присутствует во всем Мне кажется, что сейчас я начинаю обучаться тому, как выражать/передавать эту любовь в материальной жизни, в повседневных делах.

В заявлении Сандры нет ничего, с чем не могла бы согласиться Джина Уиллаби; как мы уже видели, она тоже служит апостолом любви. Но Джина говорила и об ощущении миссии, об одной из граней потребности делиться с людьми своим опытом. Ее требова­тельный тон, очевидно, также характерен для некоторых ПСПеров, однако содержание следующего отрывка предполагает, по моему мнению, что ощущение целенаправленности у НЛОКеров в чем-то отличается от чувств ПСПеров:

Я никогда не воспринимала себя как одну из тех, что зациклились на своем «ощущении миссии» в результате паранормальных пере­живаний. Я никогда не ощущала потребности в миссии. Однако у меня до сих пор иногда возникает потребность говорить об «этих вещах». Я просто хочу выйти к людям и сказать: «Послушайте, где-то там есть совершенно другая реальность, такая же настоящая, как и та, которую вы считаете единственной реальностью. Откройте свой разум. Всмотритесь в нее. Для вас это тоже важно!» Я чувствую себя дурой и побаиваюсь поступать так, однако побуждение сохра­няется. Мне кажется, время как бы уходит и что-то важное должно произойти. Не просите меня объяснить это понятней, я не смогу. Все, что я знаю, — это важно, это мои чувства, все!

3. Разница между двумя категориями свидетелей, которая начала проявляться, когда мы сравнили их ощущение цели, стала еще более явной в отношении последней области мнений, а именно — в воп­росе инопланетного влияния на земные дела. Показательными в этом отношении оказались оценки следующих высказываний:

Я допускаю, что человечество может быть объектом биологического эксперимента, который ставят инопланетные формы жизни.

Я допускаю, что в ближайшие годы пришельцы могут установить жесткий контроль над человеческой жизнью.

В таблице 15 мы наблюдаем наиболее явные, в рамках нашего исследования, различия между выборками НЛО и ПСП. В конеч­ном счете это не есть различия в их истории развития или, строго говоря, в последствиях. Это различие во мнениях по поводу возмож­ной роли инопланетного влияния на земную жизнь. Наши НЛО-респонденты склонны выражать большую убежденность в деятель­ности инопланетных сил на земле, чем ПСП-респонденты, последо­вательно отвергающие подобные утверждения. В частности, выборка НЛО вполне допускает возможность того, что пришельцы ставят биологический эксперимент над человеческими особями, и в мень­шей, но все же значительной степени, что они могут усилить конт­роль над жизнью на земле. Весьма зловещая перспектива.

Такое прочтение материала чревато, поскольку имеются и дру­гие данные этой части анкеты, которые придают более обнадежива­ющий оттенок картине интервенции существ из других миров. Да­вайте, к примеру, рассмотрим еще два пункта:

Существует разум более высокого порядка, эксплуатирующий нашу планету.

Существует разум более высокого порядка, который заботится о бла­гополучии нашей планеты.

Здесь, как показывают две последние строчки таблицы 15, мы видим, что НЛО-респонденты не только не поддерживают заявле­ние об эксплуатации планеты, аналогично выборке ПС, но даже в большей степени, чем их ПС-собратья, соглашаются с гипотезой об озабоченности другого разума благополучием Земли. Таким обра­зом, хотя выборки НЛО и ПС проявляют различия в вопросе веры в существование чуждого разума как такового, обе группы, похоже, согласны с тем, что, если эти «высшие силы» признать существую­щими, они скорее оказывают благотворное влияние на Землю. Дей­ствительно, только приняв такое допущение, возможно примирить общую для НЛО- и ПС-групп убежденность в позитивной для всего человечества эволюционной цели переживаний (см. таблицу 13) и их радикально отличающиеся мнения о роли инопланетного влия­ния. Различие в убеждениях, описанное ранее, как правило, исчезает в контексте более широкого эволюционного мировоззрения, которое, как мы знаем, склонны разделять обе группы.

 

Что СМ говорит нам об убеждениях

 

Разрешите мне подытожить выводы этого раздела. В сфере убежде­ний и мировоззрений все группы склонны соглашаться с тем, что переживания отражают целенаправленное вмешательство другого разума и служат частью ускоряющегося эволюционного потока, который движет человеческую расу в сторону роста сознания и ду­ховности. Эти мнения в общем согласуются с рассмотренным ранее паттерном психофизических и ценностных перемен. Можно пред­положить, что последствия необычных контактов способны форми­ровать подобные убеждения. И наконец, никоим образом не желая отрицать некоторую разницу между выборками НЛО и ПСП (на­пример, в том, как понимается цель переживаний), отмечу, что даже оценки в нашем списке мнений в очередной раз выявляют несом­ненное родство.

 

Резюме — и взгляд вперед

 

Как следует из моего комментария к СМ, в области последствий, аналогично картине в сфере психологических и эволюционных фак­торов, наши результаты согласуются с вполне устойчивым паттер­ном. Сравнение систем ценностей убеждений и мировоззрения на­ших респондентов выявляет более впечатляющую последовательность в оценке того, как переживания ПСП и НЛО или интерес к тако­вым изменили их (иногда коренным образом) в позитивном направ­лении. На протяжении двух последних глав мы наблюдали, как участники проекта «Омега» через общение с миром НЛО и ПСП рас­ширяли свои возможности — в психофизиологической деятельнос­ти, когнитивных процессах, системах социальных ценностей — и ста­новились более оптимистичными в отношении исхода духовной эволюции человечества.

Однако вы помните, что, рассматривая результаты СПИ, мы стол­кнулись с огромными статистическими различиями между наши­ми эмпирическими и контрольными респондентами. Тем не ме­нее в этой главе мы обнаружили целостный паттерн несомненной схожести между ними. Например, что касается СПЖ и СРВ, то здесь схожесть ответов во всех четырех группах является скорее правилом, нежели исключением. Это открытие становится еще более значительным, если мы вспомним, что наши контрольные группы составлены из людей, чья история развития радикальным образом отличается от историй эмпирических респондентов. Более того, они не проявляют особого влечения к состояниям сознания, раскрыва­ющим альтернативные реальности, или склонности к диссоциа­тивному мышлению. И наконец, они просто не сообщают о каких-то основательных переменах, которые характерны для наших эмпириков. Но когда дело доходит до выражения личной системы ценностей и религиозных верований, оказывается, что эти индиви­ды видят мир почти так же, как эмпирические респонденты, как будто они смотрят на него одними глазами. Это безусловно пред­полагает, что, хотя ПСП и НЛОК как таковые способствуют сдвигам, элементарный интерес к подобным феноменам может привести к аналогичным результатам. На основе лишь наших данных невозможно выявить, в какой пропорции здесь оказывают влияние личные переживания, с одной стороны, и социальный контекст — с другой. Однако наши находки предполагают, что этот вопрос мог бы стать достойным предметом исследования для социальных психологов или социологов, проявляющих интерес к социальным движениям.

Хотя сходство наших эмпирических и контрольных групп стало, вероятно, одним из наиболее важных итогов анализа СПЖ и СРВ, некоторые различия все же наблюдались. Как я отмечал ранее, и эмпирики, и контрольники склонны двигаться в направлении со­циально ориентированных ценностей, хотя эта тенденция несколь­ко сильнее проявляется у эмпирических респондентов. Следова­тельно, фактор личного переживания может дать сильный толчок таким переменам. То, что в части некоторых ценностей ПСПеры проявляют более значительные сдвиги, нежели НЛОКеры, пере­кликается с выводами единственного из известных мне исследователей, который взял на себя труд провести такое специфическое сравнение.

И наконец, возвращаясь к результатам СМ, отметим, что здесь наиболее примечательны сходство между всеми нашими группа­ми и в целом позитивное отношение к НЛО и ПСП, вера в то, что они служат благу человечества, хотя нам сейчас трудно это оценить. В ходе интерпретации результатов мы столкнулись с уже знакомой нам проблемой: не представляется возможным устано­вить, в какой степени эти мнения формируются прямым индиви­дуальным переживанием, в какой — процессами социального вли­яния в сообществах НЛО и ПСП, и в какой — активностью духа времени (Zeitgeist) с его апокалиптическими образами и ожида­ниями. Все, что мы можем здесь сказать, это что система общих убеждений, представленная массивом результатов СМ, полностью согласуется с паттерном последствий. Ее можно рассматривать просто в качестве когнитивного аспекта таких последствий. Как бы то ни было, только будущие исследования смогут прояснить, ка­ким образом формируются и поддерживаются эти мнения. Мы вынуждены ограничиться лишь предварительной оценкой природы таких убеждений. И этого, к счастью, достаточно для понимания того, что они собой представляют.

В трех предыдущих главах я представил комплексный массив результатов проекта «Омега» по двум направлениям: предшествую­щие обстоятельства и последствия необычных контактов. Вы, наде­юсь, составили себе некоторое представление о том, какой тип лю­дей более всего подвержен контактам с НЛО и ПСП и какие пере­мены следуют за такими контактами. Мы также увидели, как поразительно схожи эти переживания, если не по своему содержа­нию, то по последствиям. Теперь мы подошли к концу эмпиричес­кой тропы как таковой и должны принять вызов, брошенный нам — взобраться на вершину горы, с которой возможно дать ясную и внятную интерпретацию смысла информации, раскинувшейся перед нашим взором.

В ходе своего путешествия мы, конечно, уже встретили некото­рые подсказки и знамения, однако предстоит еще большая работа по собиранию разрозненных фрагментов этой головоломки. И здесь, наконец, мы подходим к тем неизбежным вопросам, которые были в свое время отложены, но не забыты. Какова природа реальности этих переживаний? Действительно ли существуют пришельцы? Аран­жируют ли они странные контакты, последствия которых мы здесь рассматривали? Что представляет собой разум — движущая сила для ПСП и НЛОК, и та ли это сила, что управляет переживания­ми с совершенно другой феноменологией? И наконец, что еще мож­но сказать относительно очевидной связи между «уроками» этих переживаний и социальными вопросами, которые доминируют в вашем и моем сознании?

Не обольщайтесь: эти вопросы не только представляют чисто научный интерес, но и могут иметь серьезные последствия для бу­дущего всего человечества. Поэтому давайте прибавим шагу и вый­дем на финишную прямую нашего путешествия. Гора ждет.

 

ГЛАВА   ДЕВЯТАЯ

 

Курс — на страну Оз:

Демистификация необычных контактов

 

Между жизнью и фантазиями

есть еще нечто. Угадайте, что.

Антотю Мачадо

 

НЕОБЫЧНЫЕ контакты, типа НЛО-похищений и ПСП, спо­собны ввести нас в состояние почти гипнотической очаро­ванности. Весьма легко завораживает их дразнящая, увлекательная тайна — нам остается лишь гадать, какие неведомые силы внедряют столь необычные переживания в человеческое сознание. Возможно, что многие из нас горят желанием не столько раскрыть эту тайну, сколько попробовать ее на вкус, потому что привлекательность тайны именно в том и состоит, что она пробуждает наш потенциал вообра­жения и творчества. В предположительно сверхъестественных тай­нах присутствует явное искушение позволить своему воображению скользить курсом, проложенным пылкой страстью к неподдельно за­гадочному, и тешить себя возможностями, которые здравый смысл просто отвергает. Думаю, большинство из вас согласится с притяга­тельностью идеи существования пришельцев из других галактик, ус­танавливающих с нами контакты. Точно так же характерная для ПСП идея о существовании мира абсолютной любви и покоя, проникну­того присутствием Бога, который ждет нас после смерти, отражает вечную мечту человечества, продолжающую жить даже в наш скепти­ческий век. Такие верования можно, не смущаясь, назвать «душещипа­тельными». Придерживаемся мы их или нет, трудно не согласиться с тем, что даже мысль об их возможной истинности возбуждает и тро­гает нас почти так же, как некогда первобытного человека. А в наше время уже сам факт, что научные исследования НЛО и ПСП обеспе­чивают некоторую эмпирическую поддержку этих верований, служит делу продвижения чаяний человечества в далекое будущее.

По этим причинам у многих из нас наблюдается вполне понят­ная тенденция оценивать отчеты о НЛО и ПСП по их номинальной стоимости. Мы не свободны от некоторых принудительных мотивов, подталкивающих нас к безусловному, буквальному приятию этой информации, и с неохотой окидываем ее критическим взором и бо­имся задавать слишком много зондирующих вопросов. Иногда мы просто предпочитаем верить, нежели знать, или воображаем, что знаем, в то время, как знаем лишь то, что воображаем.

Теперь, хотя до сих пор я применял исключительно психологи­ческий подход к необычным контактам, рассматриваемым в этой книге, я должен признать, что переживания НЛО-контактов и ПСП на самом деле могут быть обусловлены инопланетным или другим чу­жеродным влиянием, как это утверждают многие из тех, кто непос­редственно их испытал. Проще говоря, действительно могут суще­ствовать «пришельцы среди нас», и нам, вероятно, уготовано «райс­кое будущее». Ни один из приведенных здесь результатов, ни одно из сказанных слов не отрицают такой возможности. И все же я на­деюсь, вы согласитесь с тем, что без дальнейшего исследования было бы опрометчиво и недопустимо считать истинным то, что лишь мо­жет быть истинным или представляется нам таковым.

Вы понимаете, что эта преамбула призвана идентифицировать и нейтрализовать некоторые из источников сопротивления более тща­тельному и критическому рассмотрению необычных переживаний, психологическим корням и поведенческим последствиям которых мы уже уделили столько внимания. Я допускаю, что мы можем про­тивиться слишком полному погружению во все «зачем и почему» этих переживаний. Однако я полагаю, что некая часть нас самих все же желает глубже проникнуть в тайну и следовать путем честного исследования, независимо от того, куда оно приведет. Итак, давайте, наполнившись духом демистификации необычных контактов, всту­пим на наш аналог Желтой кирпичной дороги, ведущей в страну Оз. Однако приготовьтесь: может случиться, что в конце путешествия нас ждет еще более глубокая тайна.

 

Некоторые предварительные соображения

 

Отправляясь в дорогу, важно держать в уме некоторые соображе­ния. С одной стороны, как вы помните, мы обнаружили, что, хотя природа ПСП и контактов с НЛО различна, тип личности, склон­ной к ним, во многом совпадает. Поэтому любая предложенная нами теория должна объяснять это сходство между НЛОКерами и ПСПерами.

С другой стороны, нам следует определить те типы факторов, ко­торые данная теория должна включать, если она претендует на удов­летворительное объяснение разнообразных аспектов и последствий этих переживаний. В частности, имеется три типа факторов, представляющих для нас интерес.

Во-первых — вопрос об изначальном условии, которое запускает переживание. Что касается ПСП, то здесь повод (по крайней мере, в общем случае) очевиден: это кризис, угрожающий жизни; тем или иным путем он вызывает остановку сердечной или дыхательной деятельности, что, в свою очередь, инициирует переживание. В случае контактов с НЛО, как мы видели, предшествующие факторы и бо­лее разнообразны, и более неопределенны, нежели при ПСП. Обычно это некое аномальное свечение, возможно — космический корабль или даже ощущение, что свет исходит от явно инопланетного суще­ства. По правде говоря, этот вопрос потребует более тщательного рассмотрения, прежде чем мы сможем выяснить, что стоит за таки­ми инициирующими условиями.

Во-вторых, вопрос о том, кто может быть чувствителен к подоб­ным толчкам, какова бы ни была их природа. Мы уже видели, что не каждый, кто переживает предсмертный кризис или является потен­циальным свидетелем НЛО, действительно участвует в необычном контакте или помнит о таковом. Это происходит лишь с некоторы­ми людьми, и мы назвали их личностями, склонными к контак­там, и выявили некоторые факторы их детства, которые, возможно, благоприятствуют развитию такой чувствительности. Однако здесь существует еще ряд открытых вопросов, касающихся того, какие не­врологические состояния могут, в первую очередь, обусловливать вос­приимчивость к контактам. Установление такой связи способно при­вести к пониманию биологической основы, обусловливающей фор­мирование личности, склонной к контактам.

И наконец, нам придется примириться с неизбежным и неопро­вержимым фактом существования различимого паттерна необычных переживаний и их последствий. Другими словами, мы должны объяс­нить, почему эти переживания облечены в сравнительно постоянную форму и почему они принимают именно такую форму. Что касается ПСП, то как раз тематическое единство и заинтриговало как исследователей, так и широкую общественность, с самого момен­та вспышки интереса к ПСП в середине 70-х годов. В отношении контактов с НЛО наиболее поразительная параллель с ПСП про­слеживается в нарративах похищения, где тоже, как правило, описы­вается достоверная цепь событий — но в то же время, как я уже отмечал, они сильно отличаются от соответствующих характеристик ПСП. Конечно, напрашивается очевидное решение проблемы формы НЛО-похищений — признать, что они происходят в бук­вальном смысле, и тем самым предположить, что похищенные про­сто вспоминают действительные события. Но поскольку данный фе­номен может и не быть реальностью, допустимо существование и других ответов на эту загадку. Как бы то ни было, в вопросе о при­чинах формирования именно такого типа контактов еще много не­ясного, и нам придется провести достаточно интенсивное исследо­вание прежде, чем мы придем к формулировке, которая будет хоро­шо согласована с феноменом необычных контактов в целом.

В поисках ответов на поставленные мною вопросы было бы полезно и целесообразно начать с некоторых недавних попыток понять природу НЛО-контактов в общем и эпизодов похищения в частности. А поскольку многие сообщения о НЛО, как правило, начинаются с появления необычного свечения, давайте с этого и начнем.

 

«Огни Земли»,

НЕОБЫЧНЫЕ КОНТАКТЫ И ВИСОЧНАЯ ДОЛЯ

 

Давно известно, что природные процессы в толще Земли и ее ат­мосфере являются источником необычных свечений. Валлийский исследователь и писатель Поль Деверю предложил полезное родо­вое обозначение для этих световых феноменов, обладающих таким странным очарованием, назвав их «огнями земли». Знакомый всем, хотя до сих пор еще толком не объясненный, пример «огней земли» представляет собой то, что обычно называют «шаровой молнией». Светящиеся шары разных форм и цветов неоднократно наблюда­лись как правило, но не всегда, в связи с ненастной, грозовой пого­дой. Иногда они достигают размеров футбольного мяча, иногда — еще больших. Они могут быть как прозрачными, так и светонепро­ницаемыми, форма их движения также различна: согласно Деверю, они могут парить, лететь на малой скорости, падать на землю, висеть неподвижно или двигаться как бы целенаправленно. Интересно от­метить, что Уитли Стрибер описал некоторые эпизоды с шаровой молнией, которые он испытал в детстве. Из этих описаний следует, что такие инциденты бывают ужасающими.

Другим проявлением земного свечения являются огни при зем­летрясении. Они возникают до, после или во время толчков и про­являются в различных формах: зарницах, метеоритных огнях и других типах сияния, включая опять же шаровые молнии Известно, что «огни земли» связаны и с вулканической активностью. Еще одни, предположительно необъяснимые, огни достоверно наблюдаются сви­детелями на поверхности морей.

Во многих случаях эти необычные огни как бы возникают из земли (или воды) и либо быстро тают, либо просто парят в возду­хе. Гораздо реже они «пролетают» значительные расстояния. Иног­да сообщают, что они летят на высоте нескольких сотен футов, вре­менами опускаясь вниз, а потом опять взмывая вверх. В дневное время эти огни могут казаться связанными с металлом.

Деверю обнаружил, что в определенных районах некоторых стран повторяющиеся феномены «огней земли» наблюдаются уже несколь­кими поколениями местных жителей. Эти явления вошли в мест­ный фольклор, суеверия и топонимику. Деверю и его коллеги про­вели специальное исследование ряда таких областей на Британских островах с тем, чтобы установить, какие общие черты (если таковые имеются) связаны с аномальными световыми паттернами.

То, что вытекает из этих исследований, можно, по мнению Деверю, считать настоящим открытием. Прежде всего, существует несомнен­ная связь между свечениями и наличием тектонических разрывов в регионе. Более того, были отмечены и другие особенности: «огни земли» часто появляются в местах большого скопления воды, в осо­бенности рядом с озерами и водохранилищами или у рек и водо­падов. Примечательно, что:

Постоянно сообщают о появлении огней вокруг высоковольтных линий, радиомачт, отдельно стоящих зданий, шоссе и железнодорожных путей. Огни любят посещать каменоломни, горные кряжи, шахты и пещеры.

Короче говоря, обнаруживается определенная и несомненная связь между появлением «огней земли», с одной стороны, и характерны­ми геологическими ландшафтами и наличием электрических уст­ройств — с другой.

Что могло бы обусловливать эти «огни земли», которые, соглас­но Деверю, вероятнее всего имеют электромагнитную природу? Наи­более интересной мне кажется работа еще одного исследователя, Майкла Персинджера, канадского профессора психологии, нейропси-холога по образованию. Широкомасштабные эмпирические и стати­стические исследования Персинджера и его коллег привели их к выводу, что энергетической основой для «огней земли» служат тек­тонические напряжения. Персинджер разработал общую теорию, изве­стную как теория тектонических деформаций (ТТД). Для нас сейчас было бы весьма полезно рассмотреть некоторые из ее основных положений, а также те данные, которые приводятся в поддержку этой теории8.

Первый постулат ТТД заключается в том, что большинство НЛО-феноменов представляют собой природные явления в результате напряжений и деформаций в земной коре. Другими словами, НЛО — это события, имеющие геологическую природу, которые ошибочно интерпретируются в свете широко распространенной веры в суще­ствование инопланетных космических кораблей. И хотя конкретный механизм возникновения огней либо плохо понятен, либо неизвес­тен, Персинджер, вторя Деверю, утверждает, что они склонны появ­ляться вблизи тектонических разрывов, ущелий, рек и других вод­ных систем, вышек, электрических установок и т. п. Статистические исследования показали, что сейсмические события в соответствую­щих регионах явно связаны с заявлениями о наблюдении НЛО, причем корреляция лежит в диапазоне от 0, 50 до 0, 70, что действи­тельно очень существенно, учитывая ненадежность отчетов о НЛО.

Персинджер идет дальше, делая предположение, что «огни зем­ли», генерируемые этими естественными геологическими процес­сами (и это обеспечивает некоторую основу, но не окончательное объяснение восприятия НЛО), представляют собой преобразован­ную форму энергии, связанной с механическими деформациями зем­ной коры, и что они, помимо световых, обладают электрическими, магнитными, звуковыми и иногда даже химическими свойствами. Дальнейшая производная от теории Персинджера, весьма важная для понимания определенных аспектов НЛО-феноменов, звучит так:

... можно предположить, что большинство НЛО генерируют значи­тельные электромагнитные поля, включающие в свой состав полный световой (и цветовой) спектр, биологически опасную ионизирую­щую радиацию и даже компоненты квазистатического магнитного поля, которые вполне могут влиять на осветительные системы и си­стему зажигания.

Теперь давайте посмотрим, не удастся ли нам перевести это не­удобоваримое на вид техническое утверждение в понятный сцена­рий того, что может произойти в ходе встречи с НЛО.

Предположим, что сначала на некотором расстоянии от свидете­ля появляется «огонь земли». Если человек достаточно отдален от предполагаемого магнитного поля, составляющего свечение, он, оче­видно, просто заметит аномальный, необъяснимый на первый взгляд свет, который передвигается в странной, возможно беспорядочной манере. Если индивида тянет приблизиться к свету или тот сам приближается, человек может оказаться в области действия магнит­ного поля и подвергнуться, что примечательно, его воздействию. Сна­чала появляются ощущения в виде покалываний, мурашек, шевеле­ния волос или других признаков нервного возбуждения. Дальней­шее погружение в это поле, однако, может вызвать и более сильные реакции, как соматические, так и психопатологические, поскольку на близком расстоянии мозг, очевидно, подвергается воздействию поля. В частности, как отмечает Персинджер, височная доля мозга особо чувствительна к влияниям подобного рода, что, в свою очередь, спо­собно возбуждать характерные впечатления.

Далее появляется утверждение, явно обусловленное нейропсихологическим образованием Персинджера: известно, что стимуля­ция височных долей, и в особенности двух структур лимбической системы, гиппокампа и миндалевидного тела, вызывает интенсив­ную галлюцинаторную деятельность, которая тем не менее может представляться индивиду совершенно реальной, чем-то вроде сна наяву. Среди впечатлений, вызванных таким способом, наблюдают­ся: ощущение присутствия, призраки, ощущение парения или кружения, внетелесные переживания, внутренние голоса, сильное раскаяние особой значимости и, наконец, амнезия или ощущения провалов во времени. Если такая стимуляция происходит в ре­зультате воздействия на индивида магнитного поля, связанного с аномальным свечением, и индивид при этом предрасположен к вере в НЛО, то можно легко представить, как под влиянием такого измененного состояния формируется вполне достоверное впечатле­ние реальности контакта.

Другими словами, Персинджер утверждает, что типы контак­тов с НЛО, которые мы рассматриваем в этой книге, объясняются электромагнитными феноменами и вызывают необычное состоя­ние активности в височных долях мозга — что-то вроде микро­приступа. Именно такой тип лабильности височной доли, говорит Персинджер, и обеспечивает условия для восприятия достоверно­сти событий, связанных с НЛО. Вполне различимое состояние сознания, которое в результате формируется, в комбинации с пред­варительной определенностью ситуации вызывает нечто вроде перцептуальной галлюцинации, что позже вспоминается как дей­ствительные события — чем элементы галлюцинации и являются на самом деле, только не обязательно в том смысле, как представ­ляет себе это индивид.

Здесь необходимо сделать небольшое, но важное отступление и обратиться ко второму типу интересующих нас необычных контак­тов, т. е. к ПСП. Из только что сказанного по поводу возможной роли активности височных долей в контактах с НЛО можно легко вывести аналогичную модель развития событий для ПСП. Понятно, что в случае ПСП «определенность ситуации» значительно отлича­ется от условий, характерных для НЛО. И все же, если бы можно было показать, что височные доли чувствительны к травмам, свя­занным с предсмертным состоянием, то отсюда, несомненно, следова­ло бы, что стимуляция, в этом контексте, может инициировать мно­гие, если не все характерные черты классического ПСП.

Эта нейропсихическая экстраполяция на сферу ПСП, увы, давно не является для меня оригинальной. Действительно, ее уже осуще­ствляли в той или иной форме не только сами исследователи ПСП, но также и те, чьи основные интересы лежат в области НЛО-фено­менов — или событий, которые, по их мнению, иногда неверно ин­терпретируются с точки зрения уфологии. Например, Поль Деве­рю достаточно быстро наметил возможную неиропсихическую связь между НЛОК и ПСП:

Известно, что многие похищенные сообщают о своем полете в сторо­ну «корабля» пришельцев, при этом чувство полета — типичное ощу­щение, вызываемое стимуляцией височных долей. В ходе ПСП люди чувствуют, что парят или летят по тоннелю в направлении света. Похищенные иногда ощущают, что их втягивает по лучу света внутрь «корабля». Система образов и ощущение движения очень похожи. У похищений, внетелесных и предсмертных переживаний наблюда­ется много общих граней. Это подобие невозможно не заметить.

Его и заметили. Неудивительно, что Персинджер, пристрастный к роли височных долей в различных измененных состояниях созна­ния, настаивал на их участии и в ПСП. В работе, специально посвя­щенной данному вопросу, он заявляет, что это не только явно следу­ет из теории, но и, в некотором смысле, подтверждается эксперимен­тальными данными:

Без сомнения, класс переживаний, включающий мистические пере­живания вообще и ПСП в частности, тесно связан с активностью височных долей... Мы, вместе с Кейт Макареч, обнаружили, что все главные составляющие ПСП, включая внетелесные переживания, ощущение полета, притяжение света, странную музыку, а также глу­бокие значимые переживания, могут быть воспроизведены в экспе­риментальных условиях, если приложить минимальную электричес­кую индукцию, наведенную источниками магнитного поля, к области височных долей.

Обеспечивает ли подход Персинджера законченное объяснение особенностей и формы ПСП — вопрос особый, даже сам автор не решается на этом настаивать. Однако в том, что надо иметь в виду возможную связь между височными долями и ПСП, сейчас уже не сомневается значительное число нейропсихологов и врачей, заня­тых построением объяснительных моделей для этого феномена. Те­перь мы, по крайней мере, можем понять нечто, что оставалось для нас загадкой на протяжении всей книги, а именно: почему между ПСП и НЛОК существует неоспоримое сходство в части предше­ствующих им условий, структурной формы и последствий. В свете предыдущего аргумента, ответ очевиден: в их основе лежит общий нейропсихический механизм.

Возвращаясь теперь к нашему гипотетическому индивиду, кото­рый оказался в лапах электромагнитного поля, порожденного насто­ящим НЛО, мы можем проследить всю последовательность эффек­тов подобного контакта, а также подытожить суть общей нейропси-хической интерпретации, данной Персинджером, приведя последнюю цитату из его работы:

Поскольку предполагается, что большинство НЛО-феноменов свя­зано с природными источниками энергии, то, вероятнее всего, пре­бывание вблизи от них может спровоцировать лабильность в облас­ти мозга наблюдателя. Типы симптомов и их интенсивность — фун­кции от величины индукции тока внутри мозга. По мере того как плотность тока нарастает, результаты воздействия будут изменять­ся: чувство покалывания или ощущение присутствия уступят место странным запахам или звукам, и наконец, сформируются сноподоб-ные образы. При высоких значениях тока может наступить амнезия, гипертонический криз или конвульсии. Очень интенсивные токи приведут к летальному исходу; если post mortem не провести тща­тельный анализ, симптомы будут приписаны сердечному приступу. Ожоги на теле сочтут последствием удара молнии.

Очевидно, что теории Деверю и Персинджера —получившие не­которое фактическое подтверждение — призваны обеспечить нату­ралистскую интерпретацию как НЛОК, так и ПСП. Поэтому оба ис­следователя рьяно стараются показать, что многие из характерных черт и последствий таких НК в принципе могут быть объяснены их теориями. Хотя понятно, что существуют доводы в пользу совер­шенно различных интерпретаций, я, по некоторым причинам, связан­ным с результатами проекта «Омега», просто не могу не присвоить объяснению Деверю-Персинджера почетного места в иерархии возможностей. И делаю это по одной причине: оно помогает нам понять (в отличие от большинства других теорий) интригующий и несом­ненный паттерн психофизических изменений, который мы уже рассматривали в седьмой главе. Идеи Персинджера, в частности, позво­ляют нам наделить смыслом синдром электрической сенситивности, часто имеющей место в повседневной жизни наших эмпирических респондентов, что я вскоре постараюсь кратко разъяснить. Более того (и это, очевидно, самое примечательное), в теориях Деверю и Пер­синджера мы обнаруживаем частичное объяснение схожести меж­ду НЛОК и ПСП, что является камнем преткновения для более конвенциональных и в особенности буквальных интерпретаций НЛОК. Имеются и другие грани модели Деверю-Персинджера, ко­торые, подобно туфельке Золушки, идеально подогнаны к паттерну наших находок, что, безусловно, повышает убедительность данной точки зрения.

И все же нам предстоит рассмотреть еще ряд элементов прежде, чем мы хоть ненамного приблизимся к исчерпывающей теории, хотя бы в контексте данных проекта «Омега». Во-первых, как мы уже говорили, не каждый из переживающих предсмертный кризис испытывает ПСП, и не каждый из присутствующих при контакте с НЛО запоминает его. Я уже комментировал этот вопрос при обсуждении типа личности, склонной к контактам. Сейчас представляется разум­ным попытаться понять, что нового добавляет подход Деверю-Персинджера к пониманию вопроса о различиях в чувствительности к необычным контактам.

 

Пересмотр концепции личности, склонной к контактам

 

В шестой главе мы отмечали, что некоторые люди особенно воспри­имчивы к ощущениям, которые предположительно исходят из так называемой альтернативной реальности. Это личности, склонные к контактам и встречающиеся, как мы уже знаем, особенно часто сре­ди наших эмпирических респондентов. Возвращаясь к рассмотре­нию этих индивидов в свете нейропсихологических формулировок Персинджера, мы вынуждены поставить новый вопрос: действительно ли они отличаются от нормальных людей в смысле деятельности их височных долей? В частности, имеется ли подтверждение тому, что они отличаются повышенной лабильностью височных долей?

Поль Деверю, с присущим ему даром предвидения, был уже бли­зок к цепочке этих умозаключений. Он предлагает свое сжатое зак­лючение:

Некоторые люди в большей мере, чем другие, подвержены электри­ческим «микроприступам» в области височных долей мозга и, та­ким образом, более чувствительны к соответствующим раздражите­лям. Это, без сомнения, отражено в работах Кой ля и Филипса [авст­ралийского и английского исследователей НЛО соответственно], чьи свидетели близких контактов проявляют профили, характерные для экстрасенсорных перципиентов. Поэтому представляется возможным, что, попав в электромагнитное поле, связанное с появлением огней земли, такой индивид «заведется» с большей готовностью, чем чело­век менее чувствительный электрически.

Приведенный абзац читается так, будто Деверю описывает инди­видов, которых я назвал личностями, склонными к контактам, одна­ко в этом нельзя быть уверенным. Кроме того, понятно, что, не распо­лагая инструментом для прямого измерения лабильности височных долей наших респондентов, мы не можем оценить, обязательно ли личности, склонные к контактам, более чувствительны в отношении раздражителей, инициирующих активность височных долей. И все же, как оказывается, у нас имеется достаточно косвенных данных, указывающих на логичность гипотезы о височных долях. Здесь мы опять обращаемся к Персинджеру — к его своевременно предостав­ленному нам клиническому портрету личности с неустойчивыми височными долями. Посмотрите, как точно совпадает воспроизве­денный в его работе их психологический профиль с теми качества­ми, которые, как мы знаем (или предполагаем), характерны для лич­ностей, склонных к контактам.

Нормальные люди, характеризующиеся повышенной активностью височных долей... как правило, проявляют недюжинные творческие способности, отличаются повышенной внушаемостью, хорошей памя­тью и умением интуитивно перерабатывать информацию. Большин­ство из них отличается богатым воображением или способностью переживать субъективный мир, что благоприятствует их адаптации к различным условиям. Эти люди чаще обычного испытывают ощу­щение присутствия, в ходе которого - «некая сущность ощущается, а иногда и наблюдается»; они более склонны к экзотическим верова­ниям, нежели к традиционным религиям.

Развивая последнее положение в другом месте своей работы, Персинджер отмечает, что повышенная лабильность височных долей связана не только с «экзотическими» верованиями, но в значитель­ной степени с парапсихическими ощущениями вроде телепатии, ясновидения и пророчеств. Более того, индивиды, отличающиеся таки­ми характеристиками височных долей, склонны формировать и запоминать яркие визуальные образы, связанные, в частности, с со­бытиями детства. И наконец, такие личности, как правило, гипноти­чески внушаемы и склонны к диссоциации.

Комментируя, в частности, случаи похищения, Персинджер де­лает важное замечание относительно тесной связи, которая суще­ствует между историей сексуальных, физических и психологичес­ких травм, перенесенных в детстве (особенно в возрасте от четы­рех до шести лет), и устоявшейся тенденцией к диссоциации в условиях стресса. Он предполагает, что такие детские травмы сами по себе могут повышать лабильность височных долей. С этим утверждением вполне согласуется его наблюдение, что действительно существует тесная взаимосвязь между эпилепсией височной доли, множественной личностью и насилием, перенесенным в раннем детстве.

Предыдущие описания не претендуют на то, чтобы охватить весь набор характеристик, типичных для личностей с повышенной ла­бильностью височных долей, однако я думаю, что их вполне доста­точно для следующего предположения: в контексте взаимосвязи, обнаруживаются несомненные свидетельства того, что личности, склонные к контактам, вероятнее всего, отличаются повышенным уровнем чувствительности височных долей. Очевидно, этот вопрос нуждается в дальнейшем исследовании. Однако и здесь модель Деверю-Персинджера вносит значительный вклад в наше понимание индивидуальных различий в восприимчивости в первую очередь к НК. И снова повышенная чувствительность височных долей оказы­вается важным ключом к пониманию.

 

Контакты с пришельцами: форма следует за вымыслом

 

До сих пор мы рассмотрели несколько условий, которые могут выз­вать необычные контакты, а также нейропсихическую гипотезу, по­могающую нам понять особую восприимчивость к ним отдельных личностей. Все это, наконец, проясняет, почему переживания типа похищений и ПСП, столь разнящиеся по своему содержанию, со­держат в своей основе одну и ту же структуру. Однако ничто из рассмотренного нами на данный момент не объясняет наличия спе­цифических тематических сюжетов в двух типах НК, которые мы исследуем в этой книге. Другими словами, почему встречи с НЛО должны принимать одну крайне характерную форму, что подтверждается нарративами похищений, а, например, ПСП — совершенно другую? Давайте начнем исследование этого вопроса с рассмотре­ния современной формы НЛО-контактов — эпизодов похищения.

Чтобы получить представление о моих основных положениях в этом вопросе, поразмышляйте над более широким смыслом специ­фического случая, приведенного Полем Деверю:

Женщине [о которой идет речь] было лет 40, и она явно потеряла рассудок в результате своего переживания Она почувствовала, как два странных существа с «дубленой кожей» разбудили ее и пере­несли «по воздуху» из спальни в близлежащее поле, где погрузи­ли на борт большого космического корабля. Женщина была под­вергнута чему-то вроде принудительного физического осмотра, о котором часто сообщают похищенные. Она рассказывала, что ко­рабль светился, «как волшебный сад», показывала исследователям бледные отметины на своей руке и утверждала, что туда ей вводи­ли трубку. Она также упоминала о запахе корицы, который ощу­щала на корабле. В конце концов женщина оказалась у себя дома, и на следующий день проявились физические симптомы — она приписывает их инциденту.

Исследователи разговаривали с женщиной два дня спустя с того момента, когда предположительно произошло похищение. Они были уверены, что ее эмоциональные страдания действительно подлинные. Тем не менее [Дженни] Рэндлз подозревает, что, возможно, описыва­емое похищение произошло в ту ночь, когда по британскому телеви­дению показывали эпизод из американской мыльной оперы «Дина­стия», в котором Фаллони, одну из главных героинь, похищает НЛО. Исследователи обсудили этот вопрос с женщиной. Она вполне до­пускала, что могла смотреть эту программу, но категорически отри­цала ее предполагаемое влияние на свое переживание. Тем не менее [исследователи] отметили, что подробное описание НЛО этой жен­щиной во многом совпадает с его телевизионной версией, причем за­пах корицы и «дубленая кожа» фигурировали и в мыльной опере. Исследователи пришли к мнению, что «вероятность действительно­го похищения в ночь, когда показывали похищение в фильме «Ди­настия», и вероятность идентичности переживаний, практически равны нулю».

Сейчас, конечно, достаточно одного подобного случая, который, однако, ничего не доказывает, чтобы вызвать к жизни целый сонм темных подозрений в отношении истоков рассказов похищенных и возможных влияний со стороны. Как бы то ни было, это псевдопохищение заставляет нас без предубеждений взглянуть на возмож­ности, которые уже нельзя игнорировать.

Многие (я думаю, что большинство) историографы феномена НЛО согласятся с тем, что его проявления, как правило, всегда рассматри­вали и интерпретировали в контексте взглядов и концепций, гос­подствующих в соответствующий период времени. В средние века, например, необъяснимые небесные явления воспринимались как «дра­коны, пролетающие по небу», как другие сверхъестественные объек­ты или предзнаменования. Если наблюдались призрачные существа, то их, скорее всего, принимали за ангелов, ведьм, демонов или про­сто небесных сильфид. В более поздние времена НЛО могли ока­заться таинственными воздушными кораблями, секретным оружи­ем типа экспериментальных ракет или высоко летящими разведы­вательными самолетами. Короче говоря, внешний вид и возможная цель, приписываемые НЛО, полностью диктовались господствующим мировоззрением вкупе с существующими и предсказываемыми тех­нологиями. Интерпретация, связанная с инопланетными космичес­кими кораблями (хотя она отчасти упоминалась и в давние вре­мена), всего лишь самая свежая и популярная проекция на рорша-ховское пятнышко в небесах. Интересно отметить, что это конкретное прочтение НЛО пробудилось к жизни в конце 40-х годов вслед за началом ядерной эры и (что может быть еще более значительно в настоящем контексте) одновременно с подъемом нового литератур­ного жанра — научной фантастики.

По моему мнению, форму современных НЛО-контактов невоз­можно понять без учета той роли, которую научная фантастика сыг­рала в утверждении их правдоподобия. Коллективная мечта о воз­можности существования жизни в других уголках вселенной была внедрена в массовую культуру не стараниями астрономов и астро­физиков, а усилиями представителей искусства, которые в течение всей нашей жизни посредством романов, фильмов и телевизионных программ насаждали свои фантазии. В конце концов эти фанта­зии стали нашими собственными. Согласно опросам, мы живем в век, когда большинство людей верит в то, что «НЛО реальны» и что «на других планетах живут такие же люди, как мы». В этом кон­тексте, поскольку ангелы и демоны вышли из моды, они теперь надевают костюм архетипического персонажа нашей эпохи — иноп­ланетного пришельца, которого мы можем подробно рассмотреть, потому что теперь способны его себе представить; он соответству­ет современному типу воображения и в то же время отражает его.

Формирующее воздействие научной фантастики на контакты с НЛО более не является предметом чистой науки. Оно послужило объектом для серьезных научных исследований. Так французский автор Бертран Мейе в своей книге, заслуживающей большего вни­мания25, шаг за шагом описал связь между ранними научно-фантас­тическими романами и современными отчетами о НЛО. Вот лишь один репрезентативный пример, который был представлен внима­нию английского читателя еще одним известным НЛО-исследовате­лем французского происхождения, Жаком Балле:

Типичным для его собрания случаев является следующий отчет о похищении с участием м-ра Беланса, бельгийца, страдавшего из-за встречи с летательным объектом провалами в памяти и амнезией. Инцидент произошел, когда уже спустились сумерки. Беланс бродил по отдаленной местности Брабанта, где крестьяне обнаружили по­дозрительные следы на своих пшеничных полях — участки с отчет­ливо примятой растительностью. Внезапно он увидел человека в черном, поджидающего кого-то у дерева. Заинтригованный, Беланс остано­вился и стал наблюдать за ним. Вскоре его охватило чувство уста­лости, как если бы другое существо установило контроль над его волей. Он услышал жужжание, за которым последовало очень яркое свечение, и вытянутый в длину корабль приземлился рядом с ним. Над тускло светящимся прямоугольником открылась дверь, и чело­век в черном вскарабкался на объект. Некая сила вынудила Беланса следовать за ним. Он оказался в сумеречно освещенной комнате, од­нако источника света заметно не было. Беланс ощутил слабую вибра­цию, и корабль взлетел. Потом в стене комнаты проступило отвер­стие, и вошел очень высокий человек. Казалось, он «угадывал» каж­дую мысль Беланса и отвечал ему по-французски. Вошедший признался, что прилетел с далекой звезды.

«Почему бы вам не установить открытый контакт?» — спросил Бе­ланс.

«Потому что мы не хотим форсировать ускоренную эволюцию эле­ментов, чуждых нашей цивилизации», — ответил высокий неопоз­нанный летчик.

В конце концов Беланс вернулся на землю, причем значительный период времени выпал из его памяти.

Интересно, что случай похищения Беланса — это научно-фантасти­ческий рассказ, написанный  Эге Тильмсом в 1930 г. Озаглавленный «Годомур, человек из бесконечности», он был впервые опубликован четыре года назад.

Далее Балле поясняет, что похищение пришельцами было цент­ральным сюжетом в научной фантастике первой половины XX века — это наглядно показывает исчерпывающее исследование самого Мейе. Другие авторы, например, Хилари Эванс и ряд американских исследователей, ссылающихся на конкретные случаи типа похище­ний, пришли к таким же выводам. Особо следует отметить Марти­на Коттмейера, который, как никто другой из известных мне иссле­дователей НЛО, уверенно чувствует себя в хитросплетениях науч­но-фантастических комиксов, книг и фильмов. Он даже откопал старый комикс Бака Роджерса (приблизительно 1930 г.), предвосхищающий современные нарративы похищения. Более того, Коттмейер проана­лизировал конкретные классические случаи НЛО-похищений, включая их общего прадедушку, инцидент с Бетти и Барни Хиллами, и привел очень убедительную версию о вытекании их истории из фильма «Завоеватели с Марса» и из популярной книги того вре­мени, которую Бетти прочитала. Рассмотрев несколько аналогичных случаев в контексте их возможного происхождения из научной фан­тастики, в особенности из ее кинематографической ветви, Коттмей­ер пишет яркую работу о похищениях. Бадд Хопкинс, широко изве­стный в Америке исследователь в этой области, приводит ее в каче­стве подтверждения достоверности инцидентов. Коттмейера это не вдохновляет:

В уфологии 80-х господствует Бадд Хопкинс со своими работами по похищениям «Пропажа времени» и «Захватчики». Последняя представляет собой неприкрытую пропаганду утверждения, что при­шельцы проводят над человечеством опыты в области скрещивания и гибридизации. Подобное обольщение поражает не столько своей биологической абсурдностью, сколько претензиями на новизну. Хопкинс, вероятно, думает, что в искусстве никогда не фигурировал сюжет о том, как пришельцы выкрадывают женщин и оплодотворя­ют их в своих загадочных целях. Телевизионный фильм Барбары Идеи «Чужеземец внутри», снятый в 1974 г., однозначно предваряет эти измышления, как и положенный в его основу рассказ «Вынуж­денное материнство» Ричарда Мэтесона (1953). Существуют и та­кие фильмы, как «Ночные посетители из открытого космоса» (1966), «Марсу нужны женщины» (1966), «Деревня проклятых» (1960) и «Хранители тайны» (1957). Можно даже отправиться в 1939 год и найти в «Зловещем барьере» Эрика Фрэнка Рассела рассуждения о пришельцах, погрязших в искусственном осеменении, принятии ро­дов у девственниц и создании мутантов в фортовском духе [име­ется в виду Чарльз Форт, американский исследователь аномальных явлений].

Эдди Баллард, непререкаемый научный авторитет в области по­хищений, если и не является приверженцем подобного взгляда на предмет, то, по крайней мере, приводит убедительный довод в его пользу. Излагая материал в более беспристрастной и несомненно менее сардонической манере, Баллард в своем представлении воп­роса умело подытоживает мои собственные мысли о возможной роли научной фантастики как первоисточника для формирования струк­туры нарратива похищения. Поэтому я приведу небольшую цитату из его работы, чтобы прояснить основные тезисы его концепции, а также проиллюстрировать их.

Пришельцы превратились в завсегдатаев массовой культуры, буду­чи описанными и изображенными бесчисленное количество раз в бульварном чтиве, комиксах, мультфильмах, телесериалах и филь­мах. Раньше образ пришельца лишь временами совпадал с гуманои­дами из отчетов о похищениях, однако [Г. Дж.] Уэллс [в «Войне миров» (1897 г.)] внес в эту область посильный вклад, наделив мар­сиан эволюционной целенаправленностью и расширив их мозг за счет тела Большая голова, глаза без бровей и безволосая кожа вку­пе с хилым телом роднят пришельцев из историй о похищениях и эволюционно подкованных пришельцев беллетристики. Уэллс так­же утверждал, что пищеварительная система марсиан атрофирова­лась до такой степени, что они вынуждены впитывать калории пря­мо из крови более низких существ. Это напоминает некоторые бо­лее сенсационные слухи по поводу того, каков на самом деле смысл похищений

Многие из научно-фантастических фильмов 50-х годов придавали визуальную оформленность тем сюжетам и образам, которые позже появились в отчетах о похищениях. В фильме «Этот остров Земля» (1955) захваченные пришельцами люди участвуют в спасении осаж­денной и опустошенной планеты. Завоеватели в «Земле против ле­тающих тарелок» (1956) оказываются хрупкими гуманоидами, ко­торые уже потеряли свою планету и ищут прибежища на Земле. Они приводят своих пленников в круглую куполообразную комнату, расположенную внутри корабля, и умыкают их мысли с помощью устройства, свисающего с потолка. «Завоеватели с Марса» (1953) роют подземные ходы и вставляют электрод в затылок каждого из пленников с тем, чтобы они подчинялись марсианским командам. Очевидно, наибольшее количество параллелей появляется в «Убий­цах из космоса» (1953). Здесь пилот, погибший в авиакатастрофе, оказывается в подземной операционной и видит свое сердце, паря­щее над телом. Необычные существа возвращают к жизни с помощью хирургии, не оставляющей швов. У них выпуклые глаза, они носят темные облегающие комбинезоны. Общаясь посредством пси­хической телепатии, лидер пришельцев показывает пилоту картины разрушения их родной планеты. Он рассказывает о том, как они вырвутся из своих тоннелей, чтобы поработить Землю, однако затем блокирует память человека с помощью гипноза и внедряет туда при­казы, направленные на акт саботажа. Эти примеры демонстрируют, что сюжеты «похищений» уже широко циркулировали в массовой культуре за годы до того, как появились отчеты о похищениях.

И наконец, последнее и очень важное предостережение, призван­ное предотвратить неверное понимание позиции, которой я придер­живаюсь в этом вопросе. Предполагая, что существует четкая связь между традицией научной фантастики и формой современных нарративов о похищениях, я лишь делаю вывод, интуитивно очевидный для многих людей, равно как и для большей части научного сооб­щества. Может показаться, что одно это утверждение самодостаточ­но для объяснения причин, по которым нейропсихический скелет переживаний обрастает плотью научной фантастики. Тем не менее я не склонен толковать его (даже условно) как полное объяснение эпизодов похищения. В том, что эта часть объяснения несомненна, я уверен, но возлагать на нее окончательное решение вопроса нера­зумно. В историях похищений содержится нечто большее, чем про­сто родство с научной фантастикой. Что именно — над этим еще придется поразмышлять. А пока нам следует вернуться к другой ка­тегории необычных контактов — ПСП, чтобы попытаться устано­вить источники их своеобразного паттерна.

 

Предсмертные переживания: разновидность шаманического путешествия

 

Хотя известно, что на ПСП в определенной степени влияют куль­турные факторы33, в целом этот феномен проявляет замечательную стабильность в масштабах географического пространства и исто­рического времени. Конечно, только в наше время ПСП были поименованы и интенсивно изучались. Лишь теперь они привлекают огромное внимание средств массовой информации. Эти соображе­ния приводят к мысли, что, как и в случае с историями о похище­ниях, ПСП в основном формировались под воздействием современ­ных влияний. Однако это неверно; более того, многие исследовате­ли ПСП полагают, что гласность в освещении предопределила формирование атмосферы для проявления ПСП, но не формирование их самих. Откуда же, в таком случае, берут свое начало эти переживания?

Исследователи шаманизма — древней и фактически мировой культурной традиции, обряды инициации и методы которой, гово­рят, обеспечивают доступ к неощутимому миру за порогом смер­ти — заявляют, что они знают это. Они находят, что основные эле­менты ПСП присущи шаманскому путешествию и, в принципе, дос­тупны каждому, кто оказывается в измененном состоянии сознания, которое шаманская практика стремится вызвать. Заслуживающее внимания утверждение по этому вопросу мы находим в работе не­мецкого автора, занимающегося проблемами шаманизма, Хольгера Кальвайта:

Недавние исследования показывают, что это общечеловеческое пере­живание в конечном счете доступно каждому и относительно про­сто инициируется, а именно: достаточно попасть в ситуацию с воз­можным фатальным исходом. Каждый раз, когда мы попадаем в уг­рожающую жизни ситуацию... когда мы тяжело заболеваем, или впадаем в состояние экстатического транса, наше сознание может обрести независимость и самостоятельно пережить характерную последовательность предсмертных сюжетов. Предпосылками для таких переживаний смерти может стать ухудшение или прекращение на­ших привычных модальностей восприятия, приостановка биофизи­ческих функций. В предсмертном состоянии, внетелесном пережива­нии и в ходе путешествия «по ту сторону» [т.е. в шаманических путешествиях] мы сталкиваемся с реальным феноменом сознания, а не просто с символами бессознательного.

Шаман, которого Кэрол Залески кратко характеризует как «ти­пичного путешественника в другие миры», является, таким образом, индивидом, научившимся сознательно и добровольно входить в тот мир, в который ПСПеров вталкивают, без предупреждения или подго­товки, просто путем погружения в кризис, угрожающий жизни. Или, другими словами, ПСПер ненамеренно проходит первую стадию по­священия в шаманском путешествии. Как бы то ни было, сходство этих двух категорий переживаний, несомненно, быстро обнаружили исследователи обоих предметов.

Смысл вышеприведенного аргумента — равно как и утвержде­ния Кальвайта — состоит в том, что особенности ПСП не просто эмпирический побочный продукт отчетливого паттерна нейронных разрядов в височной доле, они отражают непосредственный контакт с независимой альтернативной реальностью. Короче говоря, ПСПеры и шаманы вторгаются в мир, который, в определенном смысле, истинно существует вне времени и пространства.

Это весьма смелое допущение, похоже, противоречит в целом ре­дукционистскому тону данной главы. Вам даже может показаться, что на пути к Изумрудному городу мы попали под влияние чар волшебника, обосновавшегося там. Поэтому мне, пожалуй, стоит на­помнить, что ранее я обронил намек на возможно ожидающие нас в конце путешествия сюрпризы. Это, безусловно, главный из них, но неужели данная гипотеза настолько безосновательна, что не заслу­живает поддержки? Давайте немного задержимся на ней, чтобы рас­смотреть вопрос более тщательно.

 

Статус необычных контактов и проблема редукционизма

 

Еще не свернув на тропинку, ведущую к шаманизму, мы следовали курсом, который, казалось, объяснял необычные контакты в контек­сте влияний природных феноменов на тело и душу, с одной сторо­ны, и на формы культурной обусловленности — с другой. Но если нейропсихические корреляты обусловливают эти переживания, то следует ли отсюда, что они вызваны этими нейропсихическими факторами? Так же как телевизор сам по себе не является источни­ком образов, которые мы наблюдаем на экране, так и наши пережи­вания могут генерироваться извне. Наш мозг в этом случае просто служит для их передачи. Возможно, наличие определенного нейропсихического состояния необходимо для того, чтобы могли быть приняты образы и информация. Однако это состояние скорее будет служить окном (даже если оно искажает нечто на входе), нежели передающей станцией.

Даже тот, кто страстно отстаивает редукционистскую интерпрета­цию необычных переживаний, подобно Персинджеру, вынужден со­гласиться с этим соображением и допустить, что он сам не

... ощущает конфликта с теми исследователями, которые верят, что ПСП — реальные события, а не производные деятельности мозга... Если функция действительно подчиняется структуре, то микрострук­турные изменения, связанные с ПСП, могли бы навсегда изменить представления ПСПера о реальности. Даже временные изменения, происходящие при ПСП, способны обеспечить на тот период прием информации, традиционно считающейся парапсихологической.

Интересно отметить, что Деверю в конце своей работы по ано­мальным переживаниям приходит к точке зрения, весьма сходной с позицией Персинджера и фактически идентичной с моей. Он пишет:

Существует устоявшееся мнение, что сознание формируется исклю­чительно в результате сложных взаимодействий в человеческом мозге и что, когда мозг умирает, сознание исчезает. Этот механистический подход чреват ошибочностью. Имеются подтверждения, что... разде­лы мозга могут быть идентифицированы с конкретными функция­ми сознания, из этого не следует, что мозг вырабатывает сознание. Если, к примеру, нам удалось выделить области мозга, связанные с функцией памяти, это не означает, что мы поняли суть памяти или принципы ее локализации. Мозг —удивительно сложный обрабаты­вающий орган... По моему мнению, нам следует представлять созна­ние как полевой эффект, всепроникающий элемент вселенной, свя­занный с пространством и временем пока необъяснимым способом, и подверженный влиянию электромагнетизма и физической массы. Концепция такого поля позволила бы по-новому взглянуть на струк­туру экстрасенсорных феноменов.

Очевидно, что ветви этой гипотезы потребуют дальнейшего раз­вития. Однако, заручившись поддержкой Персинджера и Деверю, допускающих и даже одобряющих нередукционистский взгляд на функции мозга и, соответственно, на необычные контакты, мы видим, как их точки зрения замечательно согласуются с утверждением, что ПСП могут служить окнами в альтернативную реальность.

Но, несмотря на вышесказанное, это утверждение, похоже, не ли­шено проблем. Какое место в нем отводится контактам с НЛО и похищениям? Не есть ли они некий «низший» тип необычных кон­тактов по сравнению с ПСП? Не имеем ли мы в таком случае два различных вида НК — один (ПСП) неким образом онтологически обоснованный, и другой, представляющий собой культурный про­дукт чисто человеческого производства?

Моим ответом будет «нет». Хотя культурная оболочка НЛО-кон­тактов просматривается более явно, я считаю ошибочным предполо­жение, что они лишены собственных, присущих только им элемен­тов. На самом деле, особенно в случае похищений, было бы разум­ным считать, что они имеют структуру путешествий инициации, точно так же, как ПСП. (Если вы помните, я заявил эту позицию ранее, в третьей и четвертой главах.) В некотором смысле данное предположение приближается к гипотезе Кэрол Залески, утвержда­ющей, что похищения могут быть современной формой шаманичес-кого путешествия — адекватной и обозначенной в контексте высокотехнологичного общества, обратившего свой взгляд на полеты к звездам. Вот как это формулирует Залески:

Возможно, сюжет путешествия в другие миры «замаскирован» в со­временных представлениях о космических перелетах, которые, как и древние легенды о фантастических странствиях, знаменуют собой то, что можно было бы назвать соблазном века.

В таком случае в функциональном и структурном смыслах по­хищения и ПСП оказываются идентичными переживаниями. До­пуская это, мы можем предположить, что похищения и вообще кон­такты с НЛО, как и ПСП, связаны с альтернативной реальностью. И, весьма вероятно, с той же самой альтернативной реальностью.

 

Альтернативная реальность необычных контактов: третий мир

 

Многим людям, которые посвятили какое-то время анализу фено­менов, подобных НЛО и ПСП, может показаться очевидным, что существуют лишь две принципиальные возможности их интерпре­тации либо они являются продуктом фантазии, иллюзии, мистифи­кации или галлюцинации, либо они реальны. Такой ход мысли, вполне оправданный «здравым смыслом», ведет к поверхностному редук­ционизму. Это особенно ясно в случае НЛО, где, следуя подобной логике, перед свидетелем встает выбор: объявить себя либо лжецом, либо верующим в безусловное существование НЛО как инопланет­ных космических кораблей. И все же мы уже рассмотрели несколь­ко возможных объяснений, попадающих в середину этого узкого ди­апазона «либо/либо» или вовсе выпадающих из него. Прежде чем идти дальше, мы должны попытаться внести ясность и правдопо­добие хотя бы в одно из них, то есть объяснить природу альтерна­тивной реальности, в которую приходится входить как ПСПерам, так и НЛОКерам, в ходе их необычных контактов.

Ключ к этому вхождению удивительно легко описать словами, хотя не всегда просто продемонстрировать на практике. Все замыка­ется на воображении — но под воображением я понимаю не то, что подразумевается обычно. Давайте взглянем на это привычное поня­тие — воображение — более внимательно, чтобы увидеть, как оно хранит ключ от дверей в альтернативную реальность, свойства кото­рой мы стараемся понять.

На Западе, за ярким исключением безусловного корифея вообра­жения, каковым был Сэмюэль Тейлор Кольридж, английский поэт и критик, мы привыкли применять этот термин в слегка уничижи­тельном смысле, обозначая им нечто «надуманное», некую фанта­зию. Действительно, обычно подразумевается, что мир воображения не реален, для нас привычна фраза: «это всего лишь ваше вообра­жение».

Однако, возможно, существует третий мир воображения не как не­что нереальное, а как объективно самосущее, как кумулятивный про­дукт образной мысли. Именно эту точку зрения последние 20 лет от­стаивали многие ученые, занимавшиеся совершенно противополож­ными дисциплинами, такими, как религиозные исследования, мифология, психология, исследования шаманизма, уфология и изуче­ние ПСП. Большинство этих работ основывалось на ставшем клас­сическим различении воображаемого и вообразимого, предложенном знаменитым исламским ученым из Франции, Анри Корбеном, в 1972 г. Это различение не только важно, но и, полагаю, фундамен­тально для любого утверждения, пытающегося пролить свет на при­роду альтернативной реальности, собираемой по крупицам в ходе нео­бычных контактов. Чтобы следовать за аргументацией Корбена, мы должны сначала познакомиться с его концепцией вообразимого.

Прежде всего, я должен подчеркнуть, что, рассматривая аспекты вообразимого мира, мы не говорим о фантазии или даже «вооб­ражении» в том смысле, как их сегодня принято понимать. В ча­стности, нас не будет интересовать вымышленный материал или то, что «надумано» посредством творчества Вообразимый мир относится к третьему царству, доступ туда не обусловливается ни сенсорным восприятием, ни обычным бодрствующим познани­ем (включая фантазию). Поскольку он скрыт от привычного здра­вого смысла, его можно постигнуть лишь в так называемых изме­ненных состояниях сознания, которые размывают обычное вос­приятие и концептуальное мышление. Как только последние нарушаются в значительной мере, вообразимый мир обнаружива­ется во всем своем великолепии, подобно тому, как звездное небо раскрывается в отсутствие солнца.

Самой важной особенностью вообразимого мира является его ре­альность в онтологическом смысле Согласно Корбену, а он был се­рьезным исследователем мистического и, в особенности, визионерс­кого опыта, необходимо понять, что мир, который эти [визионеры] исследова­ли, абсолютно реален. Его реальность в большей степени неопровер­жима и убедительна, чем реальность эмпирического мира, воспри­нимаемая посредством чувств По возвращении очевидцы этого мира полностью уверены в том, что они были «где-то еще»; и они не являются явными шизофрениками. Этот мир таится за самим актом чувственного восприятия, его следует искать под поверхностью объек­тивной несомненности. По этой причине мы определенно не можем квалифицировать его как воображаемый, в обыденном значении слова, т.е. нереальный, несуществующий. [Вообразимый] мир... онтологи­чески реален так же, как мир чувств и мир интеллекта... Мы дол­жны быть очень осторожными и не путать его с воображением, отож­дествляемым современным человеком с «фантазией».

Вообразимый мир не только онтологически реален, он имеет форму, может быть измерен и, что наиболее важно, в нем есть персонаж или сущности. Корбен делает такое же предположение, когда пишет:

[Это] мир, обладающий протяженностью и объемом, собственными фигурами и расцветкой, однако данные особенности не могут быть восприняты чувствами, как происходит со свойствами материаль­ных тел. Нет, эти измерения, персонажи и цвета являются объекта­ми вообразимого восприятия, или «психодуховных чувств».

Другими словами, воображение, по Корбену, представляет собой, как говорил Кольридж, творческую силу и функционирует в усло­виях измененных состояний сознания как некий «орган восприя­тия» — то, что древние алхимики называли imaginatio vera (истин­ное воображение). А мир, который оно обнаруживает, является, как говорил другой английский поэт, Уильям Блейк, сверхчувственной реальностью, которая может быть непосредственно познана.

Уместность идей Корбена для нас заключается в предположении, что наши эмпирические свидетели, благодаря своей восприимчивос­ти к измененным состояниям (которая, как мы помним, с очевидно­стью проявляется уже в детские годы), научились видеть вообрази­мым зрением. Обладая такой способностью, они получили доступ в мир, который лежит за пределами фантазии и материального мира. И все же он реален по-своему, в том же смысле, как последний реа­лен для наших ощущений.

К этой концепции мира выработалась повышенная чувствитель­ность; признанная другими исследователями аномалий, она помо­гает нам понять субъективную реальность контактов. Например, анг­лийский уфолог Дженни Рэндлз, чьи книги, к сожалению, пока не очень известны у нас, проведя собственное обширное исследование, пришла к выводам, весьма близким к нашим. Она тоже выяснила, что люди, подверженные необычным контактам, являются личностями с высоким уровнем вообразимых способностей и визуального творчества, их жизни, как правило, были отмечены последователь­ностью необычных и паранормальных событий. Не списывая таких людей в разряд «склонных к фантазиям» (что наши данные также опровергают), она комментирует:

Хочу добавить: из того, что эти переживания называют «вообража­емыми» или «субъективными» и что большинство из нас отрицает свой детский опыт подобного рода, отнюдь не следует их бесполез­ность или нереальность. Здесь наши убеждения обусловливаются предрассудками. Возможно, эти визуально одаренные люди не про­сто легковерны и наделены богатым воображением, но более откры­ты и восприимчивы... Может статься, что их переживания представ­ляют форму реальности, воспринять которую под силу лишь визу­ально одаренным людям... Все больше и больше психологов, социологов и исследователей фольклора трактуют этот феномен не как досужие вымыслы, а как альтернативные потенциальные реаль­ности.

Приняв гипотезу об истинности альтернативной реальности в качестве рабочей модели для необычных контактов, мы неизбежно подойдем к еще одной, более глубокой тайне — последней из тех, что мы пытаемся раскрыть в этой книге. Тайна заключается в сущности творческой силы, которая вызывает к жизни вообразимый мир. Не есть ли это в конечном счете чисто человеческая конструкция вроде планетарного мыслительного поля, созданного и поддерживаемого исключительно силой человеческого воображения? Или за ней сто­ит некая внеземная сила, типа страны ОЗ космического калибра, по­могающая аранжировать порой эксцентричные, часто трансцендент­ные и всегда смущающие ум события, которые составляют простран­ство необычных контактов? И наконец, стоит ли за этими современными контактами — в чем, конечно, нельзя быть уверен­ным — некая цель, некое послание, вычленяемое из их хитросплете­ний, и каково предположительно его содержание?

Все это, разумеется, трудные и, возможно, неразрешимые вопросы. И все же, если мы не попытаемся справиться с ними, то потеряем всякую, даже самую слабую надежду на познание смысла тайн, над которыми мы бьемся на протяжении всей книги. Как нерастолко-ванный сон, переживание останется с нами, но его значение всегда будет неведомым. Значительная часть современного человечества, обладающая вообразимым видением, в течение последнего времени видит почти один и тот же сон. Почему?

 

ГЛАВА   ДЕСЯТАЯ

 

Откровение Омеги:

Экологические и эволюционные аспекты необычных контактов

 

Образ магической силы, нисходящей с небес

и увлекающей из этого мира наше коллективное сознание,

доминировал без малого две тысячи лет.

Учитывая структурные аналогии между контактами с НЛО...

Я уверен, что мы имеем дело с единой массовой

переориентацией в мировом разуме.

Майкл Гроссо

 

Вам, конечно, известно, что Гесиод подразуме­вал

под даймонами: духов Золотого века, ко­торые опекают смертных.

Робертсон Дэвис

 

ДАВАЙТЕ предположим, что переживание похищения — это необычный тип сновидения. Связность переживания говорит о том, что это не частное, но коллективное сновидение. Сновидение, возможно, родового разума. Сформированное родовым разумом, как и любое другое сновидение, оно — о самом сновидящем. Может быть, о будущем сновидящего.

Так рассуждает Майкл Гроссо, современный философ, проявля­ющий непостоянный интерес к изучению необычных контактов, много писавший о возможных значениях ПСП, НЛОК и широкого круга аномальных переживаний. Он, очевидно, как никто другой из ком­ментаторов этих тайн, преуспел в формулировании концепции нео­бычных контактов и дает неоспоримые и убедительные ответы на те вопросы, которые я поставил в конце предыдущей главы, — вопросы, имеющие отношение к источнику и смыслу типов НК, интересующих нас в данной книге. Поэтому мне хотелось бы начать главу разъяснением основных идей Гроссо, которые далее будут обрамлять мою собственную интерпретацию значения и посланий НК. Разворачивая перед вами его концепцию, я хотел бы остано­виться на блестящей аргументации, приведенной в книге «Оконча­тельный выбор».

 

Мировой разум и экологический императив

 

Доводы Гроссо до смешного просты. Угроза массовой гибели в ре­зультате ядерной войны, глобальная экологическая катастрофа или все вместе требуют от человечества нового уровня сознания. Это со­знание рассчитано на то, чтобы поднять человечество над его обы­денными чувственными и материальными заботами в мир транс­цендентного. Возникающий новый уровень сознания служит цели адаптивной эволюции, поскольку эволюция телеологична. В частно­сти, такое сознание может развить нашу способность к творческой адаптации в беспрецедентных условиях жизни в наш век, когда высокотехнологичный человек уже способен отравить или каким-либо другим способом убить всю планету. А за этим эволюционным императивом стоит некий Сверхразум, который Гроссо называет «помогающим интеллектом»: Мировой разум.

В таком вольном изложении фундаментальные идеи Гроссо ка­жутся до наивного упрощенными, в стиле Панглоса. И вы поначалу можете увидеть в них карикатуру на некую затейливую сладкую, нью-эйджевскую утопию, которая в действительности существует толь­ко как сновидение, мечта. Тем не менее это впечатление быстро раз­веется, если вы пристальней вглядитесь в кружево аргументов, кото­рое Гроссо искусно плетет в своей книге. На протяжении двухсот страниц он осмысленно просеивает наиболее запутанные проблемы из области парапсихологии, исследований предсмертных состояний и выживания, танатологии и, среди прочих, эволюционной биоло­гии, медленно накапливая свидетельства, чтобы сформулировать, по крайней мере, правдоподобную концепцию.

Подобным же образом его ключевая концепция Мирового разу­ма может показаться чем-то вроде «бога из машины» (deux ex machina) в эволюционной драме, которая, по мнению Гроссо, разворачивается. И здесь первое впечатление оказывается обманчивым. Мировой ра­зум, настаивает он, не есть очередной приемлемый эвфемизм для Бога. Более того, Гроссо вторит английскому биологу Джону Рэндоллу, утверждая, что Мировой разум — это доброжелательный транспер­сональный аспект разума, сознательный, целенаправленный, интел­лектуальный — и способный на взаимодействие с материей. Опираясь на некоторые идеи Рэндолла, Гроссо допускает, что в критические периоды земной эволюции и истории — например, на заре появле­ния жизни, в ходе становления высших существ, в моменты крайней опасности — Мировой разум может вмешиваться в земные дела с тем, чтобы вызвать определенный эффект. В наш уникально опасный, экоубийственный век, когда мы сталкиваемся с проблемой возможно­го вымирания как рода или с призраком неизлечимо больной мате­ри-земли, Мировой разум пытается передать свое послание, касающе­еся типа эволюционных изменений, необходимых для выживания.

«Передать? — спросите вы. — Но как?» Чтобы понять этот ас­пект концепции Гроссо (существуют, конечно, и другие постулаты существования некого направляющего планетарного интеллекта), вы должны допустить, что Мировой разум служит очевидным источни­ком «сигналов», которые символически значимы для всего челове­чества. И эти сигналы надо сначала расшифровать. Другими слова­ми, представьте себе, что человечество — или, точнее, особо психоло­гически чувствительная часть человечества — теперь восприимчиво к некоему набору общих образов вселенского сна, приготовленному собственным коллективным бессознательным Мировым разумом.

Прежде чем приступить к рассмотрению этой концепции и рас­шифровке послания якобы коллективного сновидения, давайте вер­немся к открывающей данную главу цитате из Гроссо, где утвержда­ется, что переживание похищения как таковое может быть сновиде­нием подобного рода. В таком случае, как можно интерпретировать эти общие образы? Здесь мы будем следовать за Гроссо, который проводит нечто вроде юнгианского анализа коллективной души че­ловечества.

Для начала рассмотрим главное событие драмы похищения — осмотр. Нас (человечество) осматривают. Каково символическое зна­чение этого действия? Гроссо предполагает, что мы — больные осо­би, мы пали ниже нормы (т. е. погрязли в грехах). Он пишет:

... Меня не покидает мысль о том, что именно нам самим необходим незамедлительный осмотр; именно мы сами должны положить себя на «операционный стол». Мне видится, что нечто — некий интел­лект — «осматривает» и «проводит операции на» нас. Медицинс­кая операция предполагает потребность в исцелении. Последние об­разцы НЛО-символизма [т. е. нарративов похищения] содержат по­слание, касающееся нашего самоисцеления.

Что в нас самих нуждается в исцелении? Даже обычно приводи­мое описание «пришельца» дает нам намек. Он мал, сер, выглядит болезненным, с головой (из-за ее непропорциональной, по сравнению с остальным телом, величины), предполагающей почти что внутри­утробную личность. Интуитивно вспоминается кинообраз Стенли Кубрика, трактующий «космическое дитя», в финале фильма по ро­ману Артура К. Кларка «2001» — за тем исключением, что это дитя хрупко и выглядит измученным. Его огромные черные глаза напо­минают нам, как замечает Гроссо, образы, которые мы все постоянно видим на экранах телевизоров и на страницах еженедельников, — глаза детей, умирающих от голода в засушливой Африке. Какое же послание передает этот навязчивый образ пришельца? Будущее че­ловеческой расы — символизируемое архетипом ребенка — нахо­дится под угрозой, как никогда прежде. Нам следует исцелиться от бездумной жадности, бестолкового развития, безжалостной эксплуа­тации, которые так угрожают нашей естественной среде, что мы на­чинаем бояться за свое потомство: как бы оно не походило на де­формированных пришельцев-коротышек, что просачиваются сегод­ня в коллективный кошмар, снящийся отдельным представителям человечества.

Не только внешность, но и образ действий этих существ, когда они проводят осмотр, дает нам понимание символического значения сновидческой драмы похищений, согласующееся с общей интерпре­тацией, предлагаемой Гроссо. Похищенные сообщают, что существа, проводящие эти процедуры, хладнокровны, почти безразличны, вы­полняют работу проворно и умело. Они, как правило, не столько злонамеренны, сколько отрешенно профессиональны, хотя, если по­хищенный начинает протестовать, существа, как мы видели, могут действовать предельно жестко, вплоть до принудительного осмотра с применением силы. Когда уфологи обсуждают образ действий этих созданий, они часто проводят аналогии с тем, как ученые усыпляют и «помечают» животных, чтобы следить за их поведением в есте­ственной среде. С юнгианской точки зрения, которой придерживает­ся Гроссо, это на первый взгляд подходящее сравнение несет в себе еще более зловещий смысл: в нем полное отражение того, как мы обращаемся не только с животными, но и друг с другом, с самой Землей, прилагая свои безжалостные расчетливые усилия по уста­новлению контроля над жизнью.

Ведущий мотив сценария НЛО-похищений, конечно, заключается в появлении ребенка-гибрида, продукта совокупления пришельца с человеческим существом. Как же толковать этот повторяющийся фатальный образ и предположение, что создание такой новой фор­мы жизни и есть главная цель возможного вмешательства пришельцев в человеческие дела? И снова Гроссо предлагает интерпретацию предмета, значительно отличающуюся от той, что характерна для тради­ционной уфологической мысли:

Выражаясь буквально, цель, возможно, состоит в том, чтобы влить свежую кровь в их пришлую породу. Выражаясь символически, идея гибрида касается нашей потребности обновить себя; потребности укрепить свой генофонд. Безусловно, можно предположить, что мы должны удариться в эволюционные эксперименты, мутировать са­мих себя. Другими словами, если символизм переживания похище­ния — необычный вид родового сновидения, то послание гласит, что наш мир, символизируемый другим миром, представляет собой уми­рающий пустырь и нам необходимо эволюционировать в существ более высокого уровня (а следовательно, и лучше приспособляю­щихся).

В свете этого квазиюнгианского анализа повествований о похи­щениях весь эпизод может быть понят как зеркальное отражение нас самих и нашей окружающей среды в символическом облике Пришельцы, конечно, оказываются нами, а их мрачный мир, жаждущий восстановления, — возможным будущим нашей родной плане ты... Этот коллективный сон, порожденный благожелательным ин теллектом Мирового разума, отражает глубокие предчувствия и про­зрения человечества и представляет собой некое диагностическое, предупреждающее сновидение, своего рода пророчество, которое, бу­дучи верно истолковано, подстегивает нас к правильным действиям. Истории о похищениях, закодированные образами и символами, отражают зачарованность космического века существованием жиз­ни в других частях вселенной и используют одну из господствую­щих архетипических фигур современности — инопланетного чужа­ка как метафизический символ нашей собственной отчужденности. Истории о похищениях являют собой призыв к пробуждению во имя благополучия Земли, озвученный самим человечеством и отра­женный посредством Мирового разума.

Осталось лишь два очень важных камешка, которые отсутствуют в мозаике, собранной с помощью анализа Гроссо, однако они-то и краеугольны для нашего понимания феномена НЛО-похищений. Почему именно сейчас и почему мотив похищения в первую оче­редь? И здесь Гроссо опять заметил важность этих вопросов и дал, на мой взгляд, осмысленный и убедительный ответ на них:

История НЛО-похищений начинается в конце 60-х годов классичес­ким случаем Бетти и Барни Хиллов. Особый интерес они вызвали в 80-е годы. Почему именно сейчас, к концу второго тысячеле­тия? Мышление категориями тысячелетий сильно развито в опре­деленных кругах; христианские фундаменталисты, например, ожи­дают Второго пришествия и Вознесения. В «Первом послании к Фессалоникийцам» Павел пишет: «Потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем» (1 Фесе. 4: 17. — Прим. перев).

Значительная часть насе­ления Америки, тяготящаяся, или, по крайней мере, смутно обеспоко­енная пришествием Армагеддона, пестует где-то в глубине души ви­дение, надежду и, возможно, ожидание божественного похищения. Эти факты следует хотя бы отметить при любой попытке оценить сегодняшнее состояние коллективного разума и, в частности, амери­канского разума. (Похоже, что большинство похищений происходит в Америке.)

В наши дни, как известно, экологическая тема и пророчества, свя­занные с концом тысячелетия, долгое время оставались частью кано­на мира НЛО, многие уже отмечали их квазирелигиозный характер. Действительно, психологически вполне объяснимо, почему в наш век, когда мирское мышление стало стандартом, а религиозный импульс сохранился, традиционные религиозные образы, связанные со спасе­нием, начали проецироваться на космический экран: некоторым проще поверить в НК, чем в Бога. Гроссо, конечно, выносит за скобки эти общие места, утверждая, что существует некий содействующий ин­теллект, планетарный разум, который улавливает наши коллектив­ные родовые заботы, а затем отсылает их назад, как символическую обратную связь, в виде драмы архетипического похищения, то есть аранжирует эти переживания в вообразимом пространстве. Это в конечном счете и объясняет (если мы допускаем обоснованность формулировки Гроссо) тот факт, что подобные переживания широ­ко распространены, в особенности среди лиц, восприимчивых к аль­тернативным реальностям.

До сих пор мы уделяли основное внимание контактам с НЛО, но не забывали и о другой, временно игнорируемой, категории нео­бычных контактов — ПСП. К счастью, о них не забыл и Гроссо. В его представлении эти переживания, как и ряд других необычных контактов с религиозной или пророческой окраской5, могут быть поняты как вид других, но созвучных сигналов, исходящих от Ми­рового разума. Он не только подробно рассматривает этот вопрос в книге «Окончательный выбор», но и пишет статью, где, следуя аргументации, схожей с моей, выявляет массив общих тематических мотивов и структурных подобий между ПСП и НЛОК. С точки зрения Гроссо, ПСП также попадают в класс намеков Мирового ра­зума, указующих на трансцендентный вообразимый порядок и, как и НЛОК, служащих эволюционным катализатором в период воз­можного предсмертного кризиса планеты.

Анализируя ПСП, Гроссо опирается на некоторые материалы моей работы о возможных пророческих аспектах этих переживаний. В ча­стности, как я отмечал в восьмой главе, в ходе исследований для кни­ги «Курс — на Омегу» я обнаружил, что небольшое число ПСПеров (во время ПСП или непосредственно после него) испытывают визи­онерские переживания, цель которых — показать ближайшее буду­щее, ожидающее планету. Эти видения непременно включают кар­тины всеобщего, воистину глобального катаклизма, в том числе и в результате возможного ядерного противостояния, за которым в конеч­ном итоге следует новый планетарный порядок, отмеченный братством людей и всеохватывающей любовью, тогда же воцаряется новый тип человеческих существ. Другие исследователи тоже обнаруживали родственные пророческие видения, причем иногда в них сообщается конкретный год, когда эти глобальные катастрофы предположительно достигнут пика своей разрушительности. Гроссо использует такие находки, чтобы вскрыть еще одну систему взаимосвязей между ПСП и НЛОК, уже отмеченную в этой книге: необычные контакты явля­ются частью системы предупреждения, возникшей, чтобы сигнализи­ровать нам о некоем предсмертном переживании самой Земли:

Идея о планетарном предсмертном переживании обретает смысл, если объединить в одно целое гипотезу Джеймса Лавлока о Гайе, кол­лективное бессознательное Юнга и тот факт, что экосистема плане­ты Земля находится под угрозой, беспрецедентной для истории человечества. Ключ к разгадке — считая ПСП таковым в отношении тайны НЛО — привела следующей гипотезе: полный диапазон уча­щающихся переживаний контакта представляет собой механизм об­ратной связи, осуществляемой источником интеллекта, заботящегося о судьбе планеты. НЛО, по этой теории, служат частью сигнала SOS, рассылаемого неведомым Мировым разумом. Если это так, то нам лучше пробудиться и сделать хоть что-нибудь.

Анализ связи между ПСП и НЛО (и другими необычными контактами высшего вообразимого порядка), проделанный Гроссо, помогает понять апокалиптические ожидания и мессианскую настой­чивость, которые отличают большую часть литературы, трактующей

эти переживания. Сходные мотивы очевидны и в двух книгах Уитли Стрибера, посвященных его собственным переживаниям в нео­рдинарных реальностях: «Причастие» и «Трансформация». После­дняя, к примеру, полна сносками на возможную экологическую ката­строфу, в особенности на аспект, связанный с озоносферой. «Причастие» содержит описание собственного видения Стрибера, ко­торое было инспирировано «переживанием визитеров» и включало картину планетарного взрыва, характерную для пророческих виде­ний ПСПеров. И здесь Стрибер демонстрирует свое знакомство с эсхатологическими темами, буквально пронизывающими отчеты о контактах с НЛО. Подытоживая смысл дискуссии в одной из групп поддержки похищенных, которую он посещал, Стрибер пишет:

Из беседы я вынес поразительный факт общего для всех ожидания катастрофы — возможность подобного и на меня наводит страх. Вся литература по похищениям проникнута посланием апокалипсиса.

Достоверно известно, что еще до описания своих необычных кон­тактов Стрибер глубоко интересовался проблемами экологическо­го бедствия и ядерного противостояния. Он был соавтором двух знаменитых художественных произведений на эти темы — «Конец природы» и «День войны».

Вероятно, основанная на опыте одна из недавно выпущенных книг «Наблюдатели» Раймонда Э Фоулера лучше всего подпадает под гроссианскую интерпретацию. Эта книга, по большей части, посвяще­на непрекращающимся переживаниям похищения и иных миров, испытываемых Бетти Андреассон Люка, чей рассказ о ранних пере­живаниях, представленный на моем семинаре, послужил очень важ­ным камнем, заложенным в мостовую «Улицы НЛО». Еще до выхо­да этой недавней книги Бетти была одной из самых известных и упоминаемых в НЛО-литературе фигур в сообществе похищенных. Теперь же, из «Наблюдателей», мы узнали, что последние пережива­ния Бетти переполнены предсказаниями глобального экологичес­кого кошмара и откровениями о том, что НЛО-существа вмешива­ются в земные дела из-за этих фатальных событий. Действительно, пришельцы, когда Бетти спросила их, ответили, что они давние и верные распорядители земной судьбы:

Он говорит, что они опекуны природы и природных форм — На­блюдатели. Они любят человечество Они любят планету Земля, и они присматривали за ней и за человеком с самого момента за­рождения жизни... Человек губит природу.

В конце книги, в главе, многозначительно названной «Послание», Фоулер выявляет смысл этих контактов Бетти:

Ее похитители опять рассказывали, что они опекуны тех форм, ко­торые жизнь приняла на Земле. Они заверили ее, что похищения мужчин и женщин имеют благую цель. Это делалось для проясне­ния влияния окружающей среды на тело и, в конечном счете, для восстановления человеческой формы. И снова, может быть в после­дний раз, они подчеркивали, что земная природа находится в опас­ности.

Книга заканчивается откровением и предписанием:

Усиление активности НЛО непосредственно связано с тем, что Че­ловек наращивает разрушительные усилия в отношении окружаю­щей среды, поддерживающей жизнь на Земле... Человек должен не­замедлительно включиться во всеобъемлющую программу по восстановлению и защите окружающей среды.

Конечно, это абсолютно те же предписания действовать, что и вытекающие из символической юнгианской интерпретации, кото­рую дает нам Гроссо, исходя из теории Мирового разума. Сам Фоулер предпочитает буквалистскую интерпретацию переживаний Бетти. В конечном счете это не имеет значения — главное, здесь появляется «послание». Интересно отметить, что Фоулер — хотя он и расходится во мнении с Гроссо — в основном, как и Гроссо, стремится установить связь между ПСП и НЛОК и приходит к похожим заключениям, касающимся важности рассмотрения этих феноменов вместе. Здесь, по крайней мере, их взгляды — и мои тоже — совпадают.

Некоторые результаты проекта «Омега» подтверждают, что тен­денции, прослеженные в книгах Стрибера и Фоулера, могут быть вполне репрезентативны, по крайней мере в Соединенных Штатах. Например, вы, должно быть, помните, что в восьмой главе я уже представлял (см. стр. 150) свидетельства повышенной экологической чув­ствительности наших респондентов и их озабоченности благопо­лучием планеты, развившимися непосредственно после контакта или возникновения интереса к таким феноменам. Более того, имеются весомые подтверждения убежденности многих из них в неминуемо­сти глобальной катастрофы в ближайшем будущем, если человече­ство не изменится к лучшему. Это мнение нашло поддержку у боль­шинства респондентов нашего исследования; причем примерно треть из них убеждены, что эти изменения неизбежны, что они произой­дут независимо от коллективного поведения человечества. В общем, очевидно, что тот, кто по разным причинам проявляет интерес к ПСП и НЛО, является личностью, склонной развивать свое экологичес­кое сознание на фоне возможного опустошения нашей планеты.

Это предполагает, что эмпирические свидетели необычных кон­тактов, как и проявляющие глубокий интерес к НК, оказываются в рядах сторонников того, что историк Томас Берри в своей книге «Сон Земли» называет «экологическим веком». Чтобы лучше разобраться в причинах земной драмы в последние годы тысячелетия, нам придется обратиться к трактовке сегодняшней экологической ситуации самим Берри.

Для начала рассмотрим его беспощадную оценку того урона, ко­торый мы нанесли и продолжаем наносить окружающему нас миру:

Мы изменяем химию планеты. Мы вмешиваемся в великие гидроло­гические циклы. Мы разрушаем озоновый слой, защищающий нас от космических лучей. Мы насыщаем воздух, воду и почву токсичны­ми веществами, и мы уже никогда не сможем возвратить их первозданную чистоту. Мы нарушаем всю земную систему, которая в тече­ние миллиардов лет и посредством цепи бесчисленных экспериментов выработала такое изумительное разнообразие форм жизни, способ­ных на периодическое самообновление через неограниченный пери­од времени...

Последствия уже начинают проявляться. Пришел час расплаты. На этой разрушительной стадии развития нашего индустриального об­щества мы ощущаем себя не венцом творения, но самым злокаче­ственным видом земных существ. Мы — прекращение земного про­цесса, а не его завершение. Если бы существовал парламент живых созданий, то первым же своим постановлением он проголосовал бы за выдворение человечества из сообщества, поскольку наше присут­ствие уже становится губительным. Мы — беда мира, его демоничес­кая ипостась. Мы — насилие над самыми священными аспектами земли.

 

Короче говоря, мы — пришельцы на своей собственной планете. Мы представляем собой более страшную угрозу, нежели воображае­мая интервенция со стороны иной звездной цивилизации.

И все же, несмотря на строгое осуждение, высказанное Берри, даже он питает надежду: быть может, еще не слишком поздно сменить курс и начать восстанавливать то, что мы уже почти погубили. Хотя Берри пишет с позиций истории и не вникает в такую экзотику, как ПСП и НЛО, тем не менее он приходит к тем же заключениям, какие вытекают из результатов проекта «Омега». В частности, он также наблюдает возрождение «шаманической личности», которая, будучи способной к путешествиям «в отдаленные области косми­ческой тайны», может возвращаться в человеческое сообщество, при­внося в него некое видение, для «исцеления земли».

Берри, чьи вызывающие эссе порой оставляют такое впечатле­ние, будто он не просто защитник земли, но ее истинный глас, в своей книге выясняет, что земле требуется шаманически ориентирован­ный управляющий и что она, похоже, его уже формирует. Истинны­ми опекунами планеты, с этой точки зрения, служат не пришельцы Бетти Люка, а сами бетти-люка, которые посещают область, где они могут уловить предупредительные сигналы, исходящие от Мирово­го разума. Это, конечно, как раз то, что настроенные на мир необыч­ных контактов несостоявшиеся шаманы способны делать и что они, как мы обсуждали ранее, фактически уже делают.

Обращение к истории и становлению движений «тысячелетни­ков» показывает, что пророки, как правило, появляются во времена распада культуры. В наш беспрецедентный для истории век угро­за нависла не просто над одной изолированной культурой. Земля в целом, культура как таковая и вся наша естественная среда держат осаду. Вся планета подвергается опасности, может быть, самой страшной с тех времен, когда человечество зародилось в ее лоне. Реагируя на эту ситуацию, если верить Гроссо, Мировой разум призывает к не­замедлительным действиям. Он развеивает семена мирового спасе­ния по душам рецептивных и чувствительных человеческих существ, открывая для них трансцендентальный порядок и наделяя даром предвидения.

Мы все знакомы с идеей, что некоторые из великих душ — художники, поэты или религиозные деятели — выполняют про­роческую функцию во благо своих современников. Однако в наше время, как я полагаю, пророческие функции демократизируются; обычные мужчины и женщины, в возрастающих количествах, на­деляются глубокими, раскрывающими душу переживаниями, ко­торые несут заряд пророческого откровения. Среди прочих — ПСПеры и НЛОКеры, «помеченные» высокими энергиями как всепланетные носители этого послания об обновлении, этого экслогического императива.

Эмпирические свидетели являются, на мой взгляд, истинным провидцами нашего времени, порождающими новый миф двадцатого века. Этот мир призывает нас к космическицентрированном взгляду на наше место в бытии и способен зажечь огоньки всеобемлющего возрождения планеты, спасти нас от леденящих вьюг ядер­ной зимы Танатоса.

Откровение Омеги. Новые небеса и новая земля. Мы пережива­ем первые вспышки новой обновляющей силы, действующей на бла­го земли. Тысячелетние энергии высвобождаются через прямой кон­такт с трансцендентальным порядком. Именно эти энергии могут формировать шаманическую личность, о которой так выразительно говорил Томас Берри. Энергии, подталкивающие человеческую эво­люцию. Они дают надежду на то, что не только наша земля, но и мы сами сможем претерпеть трансформацию, если, конечно, правильно распорядимся ими.

 

Проект «Омега» как аспект человеческой эволюции

 

В своем «Окончательном выборе» Майкл Гроссо отмечает, что клю­чевая предпосылка к выживанию человечества как рода заключает­ся в нашей способности развить более глубокое осознание своей трансцендентальной природы. Мы — физические существа, эволюционирующие в направлении духа, или, скорее, мы духовные суще­ства, постепенно осознающие свою духовную суть, — и в ходе этой эволюции ПСП, НЛОК и другие родственные им переживания можно понимать в качестве катализаторов, хранителей этикета Мирового разума, формирующих необходимые озарения, отражающие истин­ное бытие.

Однако, как мы уже видели, необычные контакты делают нечто большее, чем просто вселяют живое, неоспоримое ощущение нашей неотъемлемой самости. Они нацеливают на фундаментальную пере­ориентацию нашей системы ценностей, мировоззрения и, что более важно в данном контексте, ускоряют психофизическую трансформа­цию. Вот главное впечатление от данных, представленных в седьмой главе. Можно сказать, что изменения, вызванные НК, затрагивают как душу, так и тело.

Тот, кто размышлял над возможным значением изменений, сле­дующих за необычными контактами, увидел в них свидетельство не только трансформации, но и, предположительно, самой человеческой эволюции. В своей предыдущей книге «Курс — на Омегу», я осмыс­ливал роль ПСП как стимула к психофизической эволюции и раз­витию высших состояний сознания. Джон Уайт, автор и редактор множества книг, касающихся высших форм сознания, серьезный ис­следователь ПСП и НЛОК, отчетливо заявил свою позицию в недав­но вышедшем сборнике эссе. Его версия может быть использована здесь, чтобы представить те вопросы, которые я намерен обсудить далее. Для обозначения формирующегося нового типа человеческо­го существа он использует термин Homo noeticus (Человек постига­ющий).

Человеческое развитие высшего порядка — эволюция — ускорялось в течение нескольких последних столетий. Темпы изменений нашего вида сегодня просто беспрецедентны, и, как я полагаю, грядет новый вид. Мы наблюдаем финальную стадию развития Homo sapiens и од­новременное зарождение, пока еще проблематичное из-за ядерной и экологической угроз, того, что я называю Homo noeticus, более разви­той формы человечества...

Однако провозвестники Homo noeticus сегодня уже здесь. Они в нарастающих количествах заявляют о себе, оттесняя Homo sapiens, создавая свою нишу в экопсихосистеме, указывая ему на его соб­ственный потенциал к изменению сознания, а значит, к эволюции, на­правляя ее в нужное русло и ускоряя процесс.

Хотя я считаю преувеличением заявления о том, что новый чело­веческий вид переживает процесс зарождения через самомутацию (поэтому я предпочитаю использовать менее заезженный термин «Прототип Омеги», обозначая ту «новую породу» человечества, о ко­торой говорит Уайт), отдельные исследователи НК согласны с его формулировкой. Один из них, сам Уитли Стрибер, заявлял в одном из последних интервью:

Я думаю, достаточно очевидно, что... мы имеем дело с экспоненци­альным скачком от одного вида к другому. Существа, которых я на­блюдал, полагаю, значительно превосходят все то, что характеризует нормальное человеческое существо. Я бы предположил, что мы — свидетели процесса эволюции в действии... Этот... протекающий процесс... материально изменит человеческий род до такой степени, что трансформирует его в новый биологический вид.

Хотя авторы, вроде Уайта и Стрибера, не находятся на переднем крае эволюционной мысли, их комментарии, отраженные в зеркале Мирового разума, помогают нам увидеть новые контуры возможно­го эволюционного смысла нашего исследования. Даже сам термин «Проект "Омега"» получает еще один, расширенный смысловой от­тенок. Если Мировой разум служит как источником, так и отраже­нием этих эволюционных энергий и не просто генерирует сигналы и символы, но и помогает передавать их воздействия, изменяющие тело и нервную систему (что, фактически, предполагает Гроссо), то, возможно, сам мир является, условно говоря, объектом собственного «Проекта "Омега"». Другими словами, можно считать, что Мировой разум аранжирует «производство» высокоразвитых человеческих существ, «прототипов Омеги», как бы осуществляя «Проект "Оме­га"» по собственной воле. Именно в таком смысле можно, с некото­рыми уточнениями, рассматривать этот проект как человеческую эво­люцию, а не просто исследование переживаний с эволюционным под­текстом.

Мы уже окунулись в разреженный и пьянящий воздух эволю­ционных измышлений и, похоже, оставили далеко внизу неподатли­вую, твердую почву наших находок в области необычных контактов. Но, взмыв в поднебесье эволюционных потенциалов человечества, имеет смысл остаться там еще на некоторое время и попытаться представить, какой тип перемен в человеческом опыте может быть внесен долговременным воздействием мира необычных контактов. Другими словами, двигаясь «курсом на Омегу», с чем мы предположительно можем встретиться в ходе нашего путешествия?

Если необычные контакты, как я уже говорил ранее, подразуме­вают эволюцию и тела, и души, давайте обратим более пристальное внимание на душу. Эволюция — в представленном понимании — не просто имеет психологический характер; она еще и психодуховна. Интересно отметить, что среди исследователей необычных контак­тов и других визионерских переживаний начинает устанавливаться некий консенсус по поводу ожидаемого направления подобной эво­люции — по крайней мере, в перспективе. Далее я намерен предло­жить собственное видение эволюционной траектории, то есть нашего возможного будущего как биологического вида.

 

Эволюция в сторону вообразимого мира

 

Представлю в общих чертах свой тезис: в царстве необычных кон­тактов предопределяющая роль отводится зрению. То, что мы видим посредством вообразимого зрения, и есть наша будущая окружаю­щая среда. Говоря о «будущей окружающей среде», я отнюдь не под­разумеваю некий загробный мир (хотя существование последнего не отрицаю). Я имею в виду, что эти природные условия будут на­шей реальностью при жизни. На самом деле между миром мертвых и миром живых в конечном счете может и не оказаться четкой границы. Покровы, скрывающие лик нематериального, падут, а мы станем прозрачными существами со светоносными телами — если размышления по поводу предлагаемого нам являются истинным прочтением наших будущих условий жизни и эмпирических воз­можностей.

Заявления смелые, вероятно слишком экстравагантные, даже для книги, которая, подобно настоящей, трактует столь смущающие ум переживания и идеи. Однако эти заявления делались серьезными мыслителями, находящимися на переднем краю осмысления нео­бычных контактов Я и сам замечаю, как, в процессе размышлений о результатах проекта «Омега», меня неуклонно заносит на ту же эволюционную дорожку. Короче говоря, я полагаю, что возрастаю­щий интерес к миру необычных контактов и постепенное погру­жение в него знаменуют собой шаманизацию современного чело­вечества. Что же я понимаю под этим многозначительным терми­ном — шаманизация современного человечества! Для прояснения и введения в наш контекст этого термина, попытайтесь предста­вить общее направление человеческой эволюции. То, что начина­лось как эволюция физическая, с приходом неолитической рево­люции естественно перешло главным образом в культурную эво­люцию. Однако наряду с культурной эволюцией, определяющей судьбу нашей планеты в течение последних десяти тысячелетий, происходила и третья форма эволюции — эволюция сознания. У нас нет причин полагать, что эта эволюция прекратилась, наоборот: возможно, именно здесь и проходит передовая сегодняшней эволю­ции человечества. Если это так, то я смею предположить, что ре­зультаты проекта «Омега» показывают, что мы находимся на на­чальной стадии важнейшего сдвига в уровнях сознания, который со временем приведет к тому, что человечество сможет одновременно жить в двух мирах — физическом и вообразимом. Это как раз то, чему обучается шаман в традиционных культурах, о чем я писал в предыдущей главе. И это может быть тем, чему учится сегодня все человечество, расширяя знакомство с необычными контактами. Вот что я понимаю под шаманизацией человечества

Я утверждаю, что весь диапазон необычных контактов, включаю­щий ПСП, НЛОК и другие мистические и визионерские состояния, можно толковать как вспомогательный материал для развития на­ших скрытых способностей к вообразимому восприятию. Постепенно нуминозные (и грандиозные!) переживания станут привычными, а отлучки в эти пространства разовьют в людях идентификацию с так называемым «вообразимым телом», которое в соответствующих вообразимых мирах будет чувствовать себя как дома. Поскольку мы со всей очевидностью наблюдаем рост необычных контактов и, как показывают наши данные, расцвет парапсихических потенциалов, можно ожидать, что со временем сила эволюции упрочит и стабилизирует эти вообразимые миры, они станут доступной нам реальностью. У нас появится новый гармоничный мир, не имеющий ниче­го общего с «ощущениями», обусловленный способностью части че­ловечества к вообразимому видению. А это, ни много ни мало, оз­начает, что человечество вернется в свой истинный дом, мир воображения, где оно будет свободно пребывать в мифическом вре­мени, высвободившись из мрачной темницы времени исторического.

Короче говоря, снова приходит откровение Омеги. Но на этот раз не столько в образе новых небес, сколько в виде вообразимой земли.

Как я уже отмечал, многие пришли к подобной точке зрения, и возможно, будет полезно кратко упомянуть некоторых из них. Одним из самых первых и ярких приверженцев гипотезы о пред-решенности вообразимого бытия стал Теренс Маккена, который, как и Гроссо, испытал НЛО-переживания и долгое время изучал этот феномен. Изначально Маккена исследовал и практиковал пси­ходелический шаманизм, однако в последние годы его экологичес­кие размышления стали привлекать гораздо более широкую ауди­торию, чем просто путешественников в другие физические и ме­тафизические миры, досконально изученные Маккеной. Как бы то ни было, он уже давно утверждал, что цель эволюции состоит в том, чтобы «экстериоризировать душу и интериоризировать тело» и тем самым привести человечество к жизни «в воображении». Придавая своим идеям вызывающую форму, Маккена любит ста­вить условности общепринятого мышления с ног на голову. Вот маленький пример, который начинается с изложения его взглядов на сновидения:

Когда слушаешь рассуждения людей шаманической традиции о сно­видениях, понимаешь, что в эмпирическом смысле сновидческая ре­альность этих людей является параллельным континуумом Я пред­лагаю, чтобы [мы] серьезно отнеслись к идее параллельного конти­нуума и признали, что душа и тело заключены в оболочку сновидения, а само сновидение является пространственным измерением высшего порядка. Во сне мы погружаемся в реальный мир, мир бодрствова­ния по отношению к нему является лишь поверхностью в самом строгом геометрическом смысле Мы не есть чисто биологические суще­ства, для которых возникновение разума подобно игре природы, не­коему эпифеномену, проявляющемуся на высших уровня организа­ции биологического материала Мы фактически некие гиперпространственные объекты, отбрасывающие тень на материю. Наш физический организм — тень на материи.

... Грядет реальная историческая общность — человеческая душа. Обезьянье тело сослужило свою службу, подведя нас к моменту ос­вобождения, и оно всегда будет служить в качестве имиджа нашего «Я», но мы все ближе и ближе подходим к тому, чтобы жить в мире, сотворенном человеческим воображением. Это и есть истинное воз­вращение к Отцу, прорыв за пределы Физиса, побег из всемирной гностической железной темницы, скрывающей свет. Это знаменует трансформацию всего нашего биологического вида.

Конечно, легко продолжить цитирование и других привержен­цев подобных взглядов, однако моя задача не в том, чтобы быть ис­черпывающим и утомительным. Я привел лишь короткий экскурс в область вообразимых возможностей. Мне, по правде говоря, следова­ло бы излагать свои доводы, а не заниматься подобными экскурса­ми. И тем не менее вполне уместно предоставить здесь последнее слово Уитли Стриберу, поскольку он фактически оказывается сре­ди тех, кто предвидит эволюционный скачок в область вообразимо­го. Размышляя о своих встречах с существами из необычных реаль­ностей, Стрибер пишет:

У меня создается впечатление, что физический мир представляет собой лишь частный случай более широкого контекста, а реальность разво­рачивается главным образом нематериальным путем... То, чем инте­ресуются эти существа, очевидно, лежит за пределами материально­го. Я думаю, что они как бы играют роль акушерок при нашем по­явлении в нематериальном мире, из которого происходят и сами... Душа вида — а все мы часть его — будет отделена от физического... Тем не менее наблюдаемые нами физические существа — верно мы их воспринимаем или нет — вероятно, представляют собой особей более высокого эволюционного порядка, внедрившихся в наш мир в результате событий нематериального измерения.

Независимо от того, насколько эволюционные проекции, порож­денные мной и другими авторами, отражают наше реальное буду­щее, источник этих идей не вызывает сомнения: контакты с НЛО, предсмертные переживания и другие аномалии, предположительно вызванные контактами с сущностями высшего, трансцендентально­го порядка, заставляют нас мыслить по-новому, как отмечает Стри­бер в своем интервью28. Майкл Гроссо идет дальше. Он полагает, что это сознательное намерение Мирового разума:

Я убежден, что разнообразные формы контактов взаимосвязаны и, по всей видимости, единый источник интеллекта использует любую возможность для внедрения в наш коллективный разум модифика­ции базовых понятий о функционировании реальности.

А сейчас, снова следуя в направлении, указанном Гроссо, мы спу­стимся с высот наших размышлений об эволюционных аспектах нео­бычных контактов и вернемся к их непосредственному воздействию на нас. Какие же уроки в конечном счете должны извлечь из иссле­дования ПСП и НЛОК все, кто разделяет интерес к этим непрос­тым феноменам?

 

Необычные контакты как факторы деконструкции

 

Вернувшись к высказыванию Жака Балле, которое послужило од­ним из эпиграфов к седьмой главе, мы найдем еще один важный ключ к разгадке представших в этой книге тайн. Говоря о НЛО (то же самое можно отнести и к ПСП), Балле предлагает отличать на­мерение от смысла. Каков с этой точки зрения основной смысл пе­реживаний? Балле убежден, что НЛО служат частью контрольной системы, призванной регулировать убеждения, культуру и даже че­ловеческую эволюцию, — позиция, не столь уж отличающаяся от гипотезы Гроссо о Мировом разуме, хотя Балле не выдвигает эту концепцию как таковую.

Тем не менее можно попытаться пойти чуть дальше и допустить, следуя за доводами еще одного близкого по духу Балле мыслителя, Карла Рашке, что смысл необычных контактов состоит не в том, что­бы контролировать нас, а в том, чтобы ввести нас в смущение. Дру­гими словами, эти переживания насылаются на человечество, чтобы избавить его от оков укоренившихся привычек в мышлении и дея­тельности, свобода от которых абсолютно необходима, если действи­тельно грядет новая ступень человеческой эволюции и обновления планеты. Развивая эту идею, основанную исключительно на контак­тах с НЛО, Рашке говорит о НЛО как о «факторах культурной деконструкции», что, по моему мнению, служит весьма подходящим термином для обозначения их кумулятивного влияния на нас. Вот как он представляет свою идею:

Такие переживания, как правило, носят парализующий, ошеломляю­щий и экзотический характер, они вступают в разящий конфликт с привычными мыслительными паттернами объекта. Встреча с НЛО способна буквально перевернуть мир свидетеля. Поэтому следует задуматься над тем, не является ли целью наблюдения НЛО и контактов с ними подрыв укоренившегося стремления человека к безо­пасному знанию и вере, а не его поощрение.

Здесь я попытаюсь дать предварительную оценку возможного зна­чения НЛО... Нам следует сосредоточить свое внимание на том, как расширяющаяся и углубляющаяся убежденность в их существова­нии незаметно, но необратимо перекраивает периферийные религи­озные и метафизические идеи, а также целые пласты культуры и социального знания. В этом контексте я назвал бы НЛО инопланет­ными факторами культурной деконструкции.

Рашке, конечно, имеет здесь в виду понятие, заимствованное из современной литературной критики, которое подразумевает посте­пенное, но неизбежное демонтирование общепринятых структур мышления и ценностей для достижения более гибкой и открытой формы бытия в этом мире. Деконструкция в таком случае не стре­мится заменить одну систему другой, она пытается побудить свобо­ду, открытость к переживанию самой себя. В результате соблазн дос­тичь завершения оказывается неудовлетворенным, как если бы затерянный в пустыне человек пытался утолить жажду, припав к воде миража.

Попав в коллективное сознание человечества, эти деконструктивные силы осуществляют нечто большее, чем просто дискредита­ция рационального разрешения научных проблем вроде разгадки природы НЛО. Рашке, как и Балле, наделяет проникновение фено­мена НЛО в историю эволюционной целенаправленностью, которая состоит, в частности, в том, чтобы «аранжировать, умышленно или неумышленно, эволюцию сознания на этой планете».

Рашке и Балле — не единственные мыслители, исповедующие деконструктивистский взгляд на значение НЛО. У них есть едино­мышленники. Некоторые из них ранее уже были упомянуты в на­шей работе. Теренс Маккена, например, представляя свою версию теории Майкла Гроссо о Мировом разуме, также примыкает к ко­горте Рашке:

Инопланетное в своих общих и частных проявлениях на земле яв­ляет собой человеческую сверхдушу... Сверхдуша — это некое поле, излучаемое человеческими существами, но не поддающееся контро­лю со стороны какой-либо организации, государства или церкви. Это самый интеллектуальный организм на планете, регулирующий чело­веческую культуру посредством запуска идей из вечности в конти­нуум истории. Задача НЛО — запутать науку, потому что наука ста­ла угрожать существованию человеческого рода и всей экосистемы планеты. И в этой точке культуре требуется шок — шок, подобный тому, в который Воскресение Христа ввергло римский империализм.

Гроссо также видит возможное деконструктивное намерение за протеевскими, меняющимися формами НЛО-контактов и других смущающих умы встреч. Эти контакты, по его словам, оказывают эффект «расшатывания нашего метафизического самодовольства».

С Гроссо соглашается и Уитли Стрибер. Собственные пережи­вания убедили его в том, что следует отказаться от привычных спо­собов мышления и открыться методам познания, основанным на че­стных недетерминированных принципах, которые, по определению, исключают обычные решения типа «или/или»:

Мы все еще не начали толком размышлять над феноменом во всей его полноте. Что нам действительно сейчас нужно — это думать по-другому. Мы привыкли, как говорит Карл Поппер, к линейному мыш­лению, то есть думаем от А до В. Однако невозможно думать таким образом и адекватно относиться к переживаниям. Что касается при­сутствия пришельцев, то здесь мало просто думать ясно, нужно еще и отрешиться от детерминизма Недетерминированное мышление абсолютно необходимо даже для начальной стадии понимания.

Все эти исследователи, часто через свои индивидуальные пере­живания, смогли глубоко осмыслить тайны необычных контактов, особенно тех, что связаны с НЛО. Придя к деконструктивистскому толкованию, они помогают понять урок, преподаваемый нам этими сбивающими с толку феноменами: нас намеренно сбивают с тол­ку! Лишь сопротивляясь и одновременно уступая неведомому, строго избегая как искушения отрицать, так и удобных объяснений этих феноменов, мы как биологический вид сумеем развить свое сознание до той ступени, когда сможем отвратить ужасную участь планеты, о которой предупреждает нас Берри. Это и будет нашим предназна­чением, если к тому времени «сновидение земли» не станет реаль­ностью.

Необычные контакты, НЛОК, ПСП и другие феномены, раскры­вающие некоторые из тайн трансцендентальной вселенной и нас самих, представляют собой головоломки, родственные коану. Коан — тер­мин дзэн-буддизма — это загадка, которая задается в виде некоего вопроса. Самый известный из них, по крайней мере на Западе, таков: «Как звучит хлопок одной ладони?» Построенный в форме вопроса, коан на самом деле предназначен для того, чтобы запутать ученика, расстроить его рациональный интеллект, заставить его прорваться к совершенно новому способу понимания и в конце концов понять, что представляют собой он сам и вселенная — что?

Мировой разум дает человечеству для размышления космичес­кий коан, ведь все мы — ученики школы тайн, каковой и является сама земля. Наука, как мы видели, может взять на себя часть работы по объяснению некоторых аспектов коана, но в конечном счете мы должны отказаться от условностей всех общепринятых форм зна­ния и понимания, если хотим проникнуть в сущность коана и по­нять его. Некоторым эти необычные контакты представляются пред­ложениями со стороны Мирового разума — один из типов коана, чей непостижимый и непреодолимый зов влечет нас. Судьба Земли и будущее нашей эволюции как вида зависят от непоколебимой решимости открыть себя для их исцеляющих энергий.