ГЛАВНАЯ    С А Й Т   Н О В И Н К И   ОККУЛЬТИЗМ   жизнь или смерть

 

Кеннет Ринг (США)

 

ТРАГЕДИЯ ОЖИДАНИЯ

 

Около 10 лет тому назад мир впервые услышал о любопыт­ном и чрезвычайно интригующем феномене. Названный «пере­живаниями предсмертных состояний» (часто обозначаемый аббревиатурой ПСС) их первооткрывателем, психиатром Раймондом Муди, чьи книги стали международным бестселле­ром, момент трансцендентного сияния наступал тогда, когда люди оказывались на грани неминуемой гибели.

Едва ли на свете есть другие такие переживания, кроме сек­суального оргазма, которые длятся так недолго (как оказалось, предсмертные переживания длятся не более минуты), но кото­рые приковывают к себе внимание миллионов людей и вызывают столь глубокие размышления и столь разноречивые объясне­ния.

В этой связи и вслед за новаторской работой Р. Муди в США и других странах было опубликовано множество книг и статей об изучении предсмертных состояний и об их значении в жизни человека. Ряд конференций, проведенных в США, Евро­пе и Азии, были также посвящены этим исследованиям; возник­ла международная организация для распространения итогов исследования ПСС во всех странах — Международная ассоциа­ция по изучению предсмертных состояний. Такое внимание к проблеме способствовало дальнейшему углублению и распро­странению интереса к этому краткому моменту жизни — в самые ее последние мгновения.

Интерес к проблеме стал настолько всеохватывающим, что в Соединенных Штатах, например, предсмертные переживания обрели статус культурного, а не просто клинического феномена. Обсуждению ее посвящались не только сотни радио- и теле­передач и бесчисленное количество статей в печати, трудно было найти человека, который не столкнулся бы с этой темой в голли­вудских фильмах и телерекламе, в рассказах и романах и даже в комиксах модных журналов. Эта тема казалась всепроникаю­щей и всем хорошо знакомой.

Мы должны подчеркнуть, что десятилетнее изучение пред­смертных состояний так и не привело ни к какому общепри­нятому объяснению даже среди тех, кто годами тщательно их исследовал. Более того, я недавно попытался показать, что все имеющиеся объяснительные гипотезы оказались более слож­ными, чем казалось многим теоретикам. Следовательно, в настоящее время вопрос о том, как можно объяснить подобные переживания — точнее, могут ли они вообще иметь место, — остается окутанным неясностью и спорностью. По иронии судьбы, именно этот вопрос может оказаться совершенно не­нужным для решения проблемы, важной для всего челове­чества.

Более важными эти предсмертные состояния оказались не столько для феноменологии или изучения параметров пережи­ваний, сколько с точки зрения их трансформирующих эффектов. Потому что именно эти эффекты дали нам возможность соединить их с более широким эволюционным потоком, кото­рый, по-видимому, продвигает человечество к следующей ступени его коллективного развития. Чтобы понять основы этой связи, нам следует изучить те способы, с помощью которых предсмертные состояния способствуют изменению жизни, поведения и характера тех людей, которые их пережили.

 

ТРАКСФОРМАТИВНЫЕ ВОЗДЕЙСТВИЯ ПСС

 

Самые последние исследования предсмертных состояний были главным образом сосредоточены на изучении послед­ствий ПСС и одинаково привели к очень интригующим откры­тиям. Во-первых, оказалось, что в предсмертных переживаниях, с одной стороны, имеется общая модель трансцендентальных элементов, а с другой — соответствующий тип трансформа­тивных пост-эффектов. Во-вторых, трансформационная модель оказалась настолько позитивной и специфической, что вполне возможно объяснить ее как показатель пробуждения более высокого общечеловеческого потенциала.

Чтобы увидеть, как это все происходит, и дать объяснение возможной эволюционной роли этого феномена, нам следует обозреть данные моего исследования ПСС, описанного в моей последней книге «Курс на Омегу».

Это исследование (данные которого базируются на стати­стическом анализе специально составленных опросников и на

качественных показателях персональных интервью) охваты­вало три широких категории последствий ПСС: 1) изменения в самооценке и в ценностях личности; 2) изменения в религиозных и духовных ориентациях; 3) изменения в психологичес­ком сознании. Там, где было возможно, сообщения реципиен­тов сравнивались с оценкой других лиц, близких друзей или членов семьи, которые знали данного человека до и после его предсмертного состояния. Для статистического анализа бра­лись данные из соответствующих контрольных групп для сравнения.

Каков же тот психологический портрет, который можно по­лучить в результате исследования? Во-первых, в области цен­ностей личности — люди выходят из этого состояния с повы­шенной оценкой жизни, что часто выражается не только в по­вышенном понимании красоты жизни, но и в явной тенденции к повышению внимания к данному моменту жизни. Внимание к прошлый печалям и беспокойство о будущих проблемах за­метно уменьшается. В результате эти люди способны более пол­но ощущать жизнь сейчас, в данный момент, возрастает внима­ние к их окружению, наступает свежесть восприятия. Они на­чинают более высоко оценивать себя самих в том смысле, что у них возникает чувство собственной значимости вообще. В большинстве случаев происходит не то чтобы инфляция «эго», но скорее они начинают воспринимать себя такими, какие они есть, и это они сами впоследствии объяснят тем потрясаю­щим чувством самоутверждения, которое они получили «от Света».

Вероятно, одно из наиболее очевидных изменений, воз­никших в результате предсмертных состояний, это повышенная забота о других. Это наиболее широкая и важная область со многими разнообразными аспектами. Здесь я смогу лишь кратко суммировать основные модели этого изменения: возросшая терпимость по отношению к другим, терпение и сочувствие к другим людям и особенно повышение способности выражать любовь. Действительно, пережив предсмертное состояние, люди стараются подчеркнуть важность разделенной любви как глав­ной ценности в жизни. Кроме того, они как бы испытывают большее желание помочь другим людям и проявляют большее понимание человеческих проблем и большее понимание других людей. И наконец, они демонстрируют безусловное признание других людей, видимо, потому, что теперь они признают цен­ность самих себя. Одним словом, можно назвать все эти изме­нения примером более высокой оценки других, и как таковой, он может выявить и другой аспект перемен, который окажется общим фактором повышения оценок, возникших в результите ПСС.

С одной стороны, произошло повышение одних оценок, А с другой - явное и последовательное снижение других цен­ностей. Нпнример, интерес к материальным ценностям, к успеху ради успеха, потребность производить хорошее впечатление на других — все это теряет свое особое значение после того, как человек пережил предсмертный кризис. Одним словом, у этих людей возрастают ценности, ориентированные на других, и снижаются ценности достижения материальных успехов.

И наконец, следует упомянуть еще об одном виде измене­ний в сфере личностных изменений. Эти люди начинают стре­миться к более глубокому пониманию жизни, особенно ее духов­ных или религиозных сторон. Они стремятся к углубленному самоанализу и одновременно испытывают стремление присое­диниться к каким-либо группам людей с аналогичными инте­ресами, стремление к чтению или другим видам деятельно­сти, которые способствовали бы достижению этих двух це­лей.

Между прочим, в связи с этими ценностными изменениями и изменениями других видов можно сказать, что даже сами рассказы о случившемся уже могут отражать происшедшие изменения в поведении человека. И хотя мы определенно нуж­даемся в подтверждающих фактах в дополнение к приведенным в книге «Курс на Омегу», тем не менее сообщения близких друзей и членов семьи в целом подтверждают наличие тех изменений в поведении людей, о которых они сами рассказы­вают.

Что касается сферы духовной и религиозной, то неудиви­тельно, что и здесь также происходят изменения, оказывающие серьезное влияние на человека. При этом все описанные изме­нения как бы следуют определенному стереотипу, который лучше всего определяется термином «универсалистский». Для характеристики этой универсалистской ориентации следовало бы выделить ряд составляющих, которые вместе создают мо­дель мировосприятии тех, кто испытал предсмертный кри­зис.

Во-первых, имеет место тенденция видеть себя более духов­ными людьми, хотя не обязательно религиозными. Таким спо­собом эти люди как бы стремятся показать, что пережили глу­бокое внутреннее изменение в своем духовном мире, но оно не имеет особых внешних проявлений в виде религиозности. Они заявляют, например, что стали ближе к Богу, чем были

раньше, однако при этом чисто внешние формы религиозного поклонения, видимо, теряют свое значение. Эти люди также имеют склонность безоговорочно верить в то, что «жизнь после смерти» уготована всем, и высказывают убеждение, что после смерти жизнь не только будет продолжаться в той или иной форме, но что «Свет» будет присутствовать для всех при смерти, независимо от того, верит ли человек в то, что говорится о пред­смертных состояниях, или нет.

Интересно, что при этом часто выявляется большая вос­приимчивость к идее о реинкарнации — и эта восприимчивость также была описана в моей книге «Жизнь при смерти», как и в обзоре Геллапа (1982). Это не означает, что они обнаружи­вают в себе готовность формально поверить в идею реинкар­нации, скорее всего это означает, что именно эта идея для них теперь обретает больше смысла, чем было до кризиса. У меня сложилось впечатление, что повышенная восприимчивость к идее реинкарнации — это одна из черт более широкой откры­тости и восприимчивости к восточным религиям вообще и к не­которым эзотерическим и мистическим разновидностям христианства и иудаизма.

Во-вторых, предсмертные переживания подводят людей к вере в то, что специалисты в области сравнительной религии называют «трансцендентальным единством религий»; это понятие означает, что в основе всех великих мировых религиоз­ных традиций лежит единый, равный для всех образ Бога. Те, кто придерживается этой идеи, будут утверждать или подразу­мевать, что они пришли к такому убеждению непосредственно после того, что с ними произошло. Кроме того, они становятся более склонными к универсальной форме духовности, охва­тывающей всех без исключения. И это не просто наивная на­дежда или желание того, чтобы многочисленные и невероятно разнообразные религиозные традиции всего мира каким-то образом сплавились в единую «универсальную религию», это желание того, чтобы исповедующие различные и внешне не­примиримые религии могли бы однажды действительно осо­знать свое единство.

Последняя сфера изменений, исследованная в работе «Курс на Омегу», касается духовных ощущений. Не только резуль­таты моих работ, но и исследования других ученых (Грейсон, 1983; Кор, 1983) подтверждают гипотезу о том, что предсмерт­ные состояния способствуют повышению чувствительности психики — вслед за тяжелыми переживаниями у людей разви­ваются различные психические состояния, которых не было прежде. Например, они говорят, что у них появилась способность к телепатии или ясновидению, к предсказаниям (вещие сны), способность к синхронистичности, к ощущениям вне тела и что в целом повысилась восприимчивость к тому, что пара­психологи называют «пси-возбужденное состояние сознания» (то есть, такое психологическое состояние, которое, видимо, облегчает реализацию парапсихических феноменов). Хотя дан­ные об очевидном повышении психической активности основы­ваются на различных их интерпретациях, кажется очевидным, что повышенная чувствительность к парапсихическим фено­менам действительно возникает после предсмертных состоя­ний.

Сделав обзор итогов изучения предсмертных состояний, мы можем найти единую систему для того, чтобы поместить эти данные в ней таким образом, чтобы неявную модель можно было бы сделать более четкой. Я считаю вполне возможным, что предсмертные состояния играют роль катализатора в разви­тии личности. По всей видимости, они служат катализатором, способствующим духовному пробуждению и духовному росту личности благодаря их способности вызвать трансценденталь­ное состояние сознания, которое служит толчком для развития универсальной «внутренней программы» более высоких чело­веческих потенциалов. В каждом из нас может существовать скрытое духовное ядро, предназначенное для того, чтобы про­явиться в определенной форме, если оно будет активизировано достаточно мощным импульсом. В предсмертном состоящее, видимо, этот импульс проявляется в виде света, а сходство и логичность происходящих затем духовных изменений указыва­ют на то, что у человеческого рода может быть единый «духов­ный DNA». У этих людей тип изменений в сознании и поведении имеет определенное сходство с тем, что Вьюк (1969) уже давно считал примером «космического сознания» и к чему современ­ный психиатр Стенли Дин (1975) без особого успеха при­влекает наше внимание. Предсмертные состояния, конечно, стимулируют радикальную духовную трансформацию в жиз­ни человека, это вызывает изменения в его самосознании, в его отношениях с другими, в его видении мира и его ми­ровоззрении, а также в самом способе его психологического и психического функционирования. Но как именно эти изме­нения — независимо от их глубины — воздействуют на глав­ные проблемы эволюции человека и планетарной трансформа­ции?

 

РОЛЬ ПРЕДСМЕРТНЫХ СОСТОЯНИЙ

В ЭВОЛЮЦИИ ЧЕЛОВЕКА И В ПЛАНЕТАРНОЙ ТРАНСФОРМАЦИИ

 

Я убежден, что очень ограниченное понимание значения ПСС можно получить, опираясь на чисто психологический под­ход, то есть сконцентрировавшись только на переживаниях одного человека и на их воздействии на него. Более полное представление молено было бы получить в том случае, если сдвинуть уровень анализа с плоскости личностной на плоскость социологическую, в которой значение трансформативной моде­ли стало бы более очевидным. Нам следует взглянуть на пред­смертные состояния шире — для того, чтобы понять, возможно, более глубокое их значение для человечества.

Во-первых, вспомним то, что было уже сказано, что до 8 млн взрослых американцев испытали этот феномен, — стало изве­стно также, что и дети рассказывают о своих предсмертных состояниях. И хотя у нас нет даже примерных данных о том, сколько человек в мире пережило предсмертные состояния, тем не менее не лишне будет предположить, что еще 1 млн за пре­делами Соединенных Штатов также пережило этот кризис. Но дело не просто в том, сколько миллионов человек знакомо с этими состояниями, а в том, как они изменили их. Мы уже анализировали то, как изменяется жизнь и сознание людей под влиянием предсмертных состояний, какие ценности начинают управлять нашей жизнью. А чтобы оценить глобальное воздействие подобных изменений на людей, нам необходимо будет вообра­зить, что такие изменения уже происходят во всем мире в жизни миллионов людей, независимо от расы, религии, националь­ности, культуры.

Из данных исследований трансцендентальных переживаний мы знаем, что радикальная духовная трансформация, которая часто имеет место в результате предсмертных состояний, безу­словно, явление уникальное. Как писал недавно Гроф (1985), трансцендентальные состояния, как бы они ни возникали, вызы­вают аналогичный тип духовных изменений в человеке, испы­тавшем их. Короче говоря, предсмертные состояния — это только один из способов вызвать духовные трансформации, существует много способов, вызывающих те же основные духов­ные архетипы, которые активизируются какими-то другими стимуляторами, кроме предсмертных состояний.

Существует ли какой-либо способ оценить размеры этих трансцендентальных состояний? Не надеясь на особую точ­ность, мы тем не менее используем в качестве основы для примерной догадки о том, как оценивать, — опрос в англоязычных странах. Например, по данным национальных опросов в Соеди­ненных Штатах, Англии и Канаде примерно до 1/3 опрошенных утверждают, что у них было нечто вроде сильного душевного переживания. Конечно, основываясь только на этих данных, невозможно сделать вывод, что эти переживания имели транс­формирующее влияние, о котором я говорил выше. И тем не менее кажется вполне обоснованным утверждение о том, что гораздо больше людей испытало трансформации, не впадая в предсмертные состояния. Таким образом, если такие способы трансформации суммировать с миллионами случаев предсмерт­ных состояний, то сразу становится понятным, что мы имеем дело с гораздо более распространенным явлением, чем можно было бы предположить.

Третий момент наших рассуждений касается не столько количества людей на земле, испытавших трансформативное духовное пробуждение, чем бы оно ни было вызвано, сколько скорости роста числа случаев такой трансформации. Конечно, сегодня большое количество людей, оказавшихся при смерти, выживают благодаря современной реанимационной технике. До изобретения кардио-пульманологической реанимационной техники, например, большинство из них погибало, но сегодня многих не только спасают, они продолжают жить резко изме­нившейся жизнью после соприкосновения со смертью. При дальнейшем совершенствовании и распространении реани­мационной техники по всей планете, очевидно, еще большее количество людей, оказавшихся при смерти, выживут, также испытав трансформацию по описанной выше архетипической модели.

И хотя, как я сказал, пока еще не существует системати­ческих исследований трансформационных состояний, многие исследователи высоких состояний сознания считают, что такие состояния широко распространены, во всяком случае, в Запад­ной Европе, и их число, возможно, будет расти экспонен­циально.

Такие интригующие предположения вполне соответствуют последующим наблюдениям, столь необходимым для обосно­вания моей аргументации, опирающейся на новейшие теории о распространении поведенческих приоритетов среди населе­ния. В данном случае я имею в виду, в частности, теорию моло­дого английского биолога Губерта Шелдрейка, чья книга «Новая наука о жизни» (1981) вызвала широкий интерес и противоречивые суждения в научных кругах. В своей книге Шелдрейк выдвигает гипотезу, которую он назвал «формирующей причинностью» и которая утверждает, что характерные формы физических, химических, биологических систем и их поведение определяются невидимыми организующими поля­ми — морфогенетическими полями, по его терминологии. Я не могу здесь подробно изложить аргументы автора в пользу его гипотезы, но основная его идея заключается в следующем: если морфологическое поле однажды возникло в чьем-то по­ведении, то такое же поведение возникает и у других через процесс так называемого морфологического резонанса. Так, например, если эволюционный вариант возник в каком-либо одном представителе вида, то он скорее всего распространится и на весь вид.

Идеи Шелдрейка сходны (хотя и не полностью совпадают) с очень популярным сегодня феноменом, называемым «эффек­том ста обезьян», и хотя эмпирическая аутентичность этого эффекта пока еще не имеет серьезного обоснования, однако нет никакого сомнения относительно того, что он практически незаменим для понимания способа социального распростране­ния определенных явлений. Это почти апокрифическая сказка о том, как новое поведение, а именно — поведение обезьян, моющих картошку, — распространяется затем на обезьян, живущих на японском острове, а затем на обезьян соседних островов, когда образ «ста обезьян» рождает новый ритуал.

В принципе, когда сотая обезьяна осваивает этот тип по­ведения, этого оказывается достаточно для того, чтобы возник­ло довольно сильное поле для рождения морфического резо­нанса, что превращает новинку в обычай. В данном случае, сотая обезьяна, по-видимому, завершает возникновение критической массы, необходимой для превращения привычки одних обезьян есть мытую картошку в привычку всей колонии.

Какое отношение все это имеет к предсмертным состоя­ниям, к проблеме эволюции сознания и планетарной трансфор­мации? Возможная связь между ними может быть обнаружена благодаря следующим наблюдениям, которые были зафикси­рованы другими исследователями до меня. Мы не знаем границ приемлемости гипотезы Шелдрейка. Если она верна — а сегод­ня она является объектом огромного интереса и многих экспе­риментальных проверок, — то может оказаться, что она при­менима и для изучения разных состояний сознания. Такая экстраполяция была осуществлена ученым и писателем Пите­ром Расселом (1983), работы которого сделали очевидной связь между темой нашей работы и теорией Шелдрейка:

«Применяя теорию Шелдрейка к развитию более высокого уровня сознания, мы можем предсказать, что чем больше людей начнут осознавать повышение уровня своего сознания, тем более сильное морфологическое поле будет возникать у высо­кого уровня сознания и тем легче будет для других двигаться в этом направлении. Общество начнет накапливать импульс для движения в сторону просветленности. Поскольку скорость роста сознания не будет зависеть от достижений тех, кто начал пер­вый, мы будем входить в фазу суперэкспоненциального роста. В конечном счете, может возникнуть цепная реакция, при которой каждый неожиданно начнет переходить к более высо­кому уровню сознания».

Хотя формулировка Рассела может показаться несколько гиперболизированной и упрощенной, ее достоинство заклю­чается в том, что она позволяет более широко и обнадеживающе оценить потенциал предсмертных и аналогичных трансценден­тальных состояний. И если учесть в целом всевозрастающее количество этих состояний в мире, вероятность их дальнейшего распространения и возможное открытие их механизма, с помощью которого последующий эффект этих состояний бу­дет еще шире распространяться, — то в итоге мы сумеем понять вероятное глобальное значение предсмертных состоя­ний.

Может ли оказаться, что эта быстрота, с которой распро­страняются трансцендентальные состояния, означает эволю­ционный толчок в сторону более высокого уровня сознания у всего человечества?

Может ли быть, что предсмертные состояния — это и есть тот эволюционный механизм, который имеет для человека эффект скачка в следующую стадию человеческого развития с помощью пробуждения его скрытых духовных потенциалов? Действительно, не видим ли мы в этих людях — в их мутации и превращении в более любящих и сострадательных людей — прототип нового, духовно более развитого племени челове­ческого рода, пробивающегося к жизни? Могут ли эти люди представлять собой «ранние плоды» новой породы человечества, нарождающейся в наше время, представлять собой эволюцион­ный мост к следующему берегу нашего видового развития, то самое «потерянное звено» среди нас?

Это головоломные и провокационные вопросы, но они отнюдь не спекулятивны. Многие ученые до меня мечтали и писали о приходе на землю более развитых людей и пытались описать их качества. Эти представления о более развитом чело­вечестве носят субъективный характер, но трансформации, о которых я писал в этой статье, происходили с реальными людьми, они живут среди нас сейчас. И мы можем задать себе такой вопрос: насколько совпадают мечты о новом челове­честве с характеристиками этих людей?

Чтобы представить себе это новое человечество, позвольте мне изложить взгляды хорошо известного автора Джона Уайта (1981), который способствовал популяризации термина «Homo noeticus». Читая его описание новых людей, следует иметь ввиду, что автор не намеревался изобразить того, кто пережил предсмертный кризис, и что во многих отношениях его мнение совпадает с мнением других ученых, занимающихся этой проб­лемой:

«Homo noeticus» — это имя я даю новому виду человечества. «Ноетика» — это термин, означающий изучение сознания и ту деятельность, которая прежде всего характеризует представи­телей нового племени. Благодаря их углубленному самоосозна­нию и самопониманию они не позволяют традиционно навя­занным формам общества, его контролю и институтам стано­виться преградой на пути их развития. Их изменившаяся психо­логия основана на выражении чувств, а не на их подавлении. Исходный мотив их действий — это сотрудничество и любовь, а не конкуренция и агрессивность. Их логика многоуровневая (интегрированная), одновременная, а не линейная (последова­тельная), не по принципу «или — или». Их чувство идентич­ности всеохватно-коллективистское, а не изолированно-инди­видуалистичное. Их психические способности применяются ради благородных, этичных целей, а не ради пагубных, амо­ральных. Традиционные пути развития общества их не удовлет­воряют. Их заботят поиски нового образа жизни и новых инсти­тутов. Они ищут культуру, основанную на более высоком уровне сознания, культуру, чьи институты основаны на любви и муд­рости, культуру, воплотившую вечную философию».

И хотя это идеализированное описание, но трансформа­ционный процесс, стимулируемый предсмертным кризисом, по-видимому, способствует духовному развитию людей, перенес­ших такой кризис, и они становятся ближе к идеальному типу, который, по мнению Уайта, является прототипом нового чело­вечества.

Если мои идеи о «посеве нового человечества» через посред­ство предсмертных и других трансцендентальных состояний считаются в какой-то мере вероятными, то их воздействие на планетарную трансформацию вполне можно изобразить в виде краткосрочных сценариев. Я не отношусь к тем, кто предска­зывает рождение новой дружественной планетарной культуры кик неизбежное следствие эволюционного сдвига в сознании, который я обнаружил. Точнее, я рассматриваю этот сдвиг как потенциал человеческого вида, который начинает проявляться, но реализуется ли он, трансформируется ли планета — зависит от многих факторов, и не в последнюю очередь от того, в какой степени большинство из нас сознательно присоединится к этой тенденции и будет стремиться к пробуждению. И ясно, что нет ничего в этом коллективном человеческом потенциале, рождаю­щемся из плодотворной почвы трансцендентальных состояний, что помешало бы саморазрушению нашей планеты. Ничто не гарантировано и не неизбежно. Никто из живущих в эти по­следние годы XX века — без сомнения, самого ужасного в исто­рии — не может даже на миг отрицать, что наши надежды на выживание в следующем десятилетии окутаны мрачной не­известностью.

В то же время человеческие существа живут в надежде и страхе, и этот новый феномен — предсмертные состояния, — возможно, несет большую надежду человечеству на то, что даже — и, возможно, особенно — в самые мрачные моменты к нам приходит Свет и указывает выход. И от каждого из нас зависит, найдем ли мы достаточно смелости и мудрости следо­вать туда, куда он манит.

Перевод с английского

М. Султановой