ГЛАВНАЯ    С А Й Т   Н О В И Н К И   ОККУЛЬТИЗМ   жизнь или смерть

 

 

 

 

Близится к закату эпоха материализма. Причем не только у нас, но и на Западе. Однако если в СССР материализм держался  на зыбкой почве отмирающей идеологии, то в другой половине мира он прочно стоит на фундаменте общества благосостояния. Что свя­зывает нас с реальностью, кроме собственных жизней и жизней на­ших детей? Почти ничего. Тысячи лет назад униженных и обездо­ленных обещали накормить, обогреть, одеть и обуть. Сегодня в начале третьего тысячелетия наша забота и мечта о том же.

Восток и Запад живут по-разному, но думаем мы часто об одном и том же. Что дает человеку материальная цивилизация? Сколько поколений можно заставить забыть о неизбежности конца, о душе, о Боге, о смысле жизни, принудив мчаться, как белку в колесе, в бес­конечной погоне за новыми удовольствиями? Одно, два, три, пять?.. И сытому и голодному смерть страшна. И сытому и голодному хочет­ся продлить свое существование в любой форме. Материализм, отри­цающий духовную природу Человека, не может дать ни тому, ни другому такой надежды. Человек без надежды — страшный зверь. В результате неверие, жестокость, дисгармоничность стали харак­терными чертами нашей эпохи. Круг идей современного человека и общества сужен, замкнут рамками плотской, земной жизни, стрем­лением взять от нее все. Дух вседозволенности разрушает мир, подтачивает нравственные устои; бояться некого, не перед кем дер­жать ответ, смерть уравняет и праведников и злодеев.

Не воспримите эти слова как проповедь. Это не проповедь, а сом­нения, которые мучают авторов так же, как многих других людей. Попробуем спокойно и обстоятельно разобраться во всем. Генетика и кибернетика оказались не единственными науками, которые были вычеркнуты из списка заслуживающих внимания в нашей стране. Пока мы делали вид, что вопроса жизни после смерти не существует, в западных странах специалисты разного профиля настойчиво иска­ли научно обоснованный ответ на него. Любой — положительный или отрицательный. Тысячи и тысячи страниц написаны там о поту­стороннем мире; десятки журналов, организаций всерьез заняты изучением того, что у нас называлось просто «поповскими сказка­ми... ».

Все, что Вы прочтете в этой книге, — это популярное изложение того багажа, который накопила наука, не имеющая пока названия, но пытающаяся ответить на важнейшие вопросы бытия. Существует ли потусторонний мир? Продолжается ли жизнь после смерти? От­куда и зачем приходит в мир Человек, куда и почему он уходит?

 

Часть I

МИР ИНОЙ

Глава 1

УМЕРШИЕ, ЧТОБЫ ЖИТЬ

 

Чем ближе человек подходит к страшному рубежу смерти, тем чаще спрашивает себя — что там за этой гранью? Пустота и тьма или про­должение существования в какой-то иной форме? Разум бунтует против бессмысленного уничтожения личности, созданного за дол­гие годы мира образов, мыслей, знаний, чувств.

Пусть дряхлое тело достается земле, но куда девается наше «я» — этот великий творец всей человеческой цивилизации? Рассеи­вается, как туман, в окружающем пространстве, перестает работать, как выключенный двигатель автомобиля или компьютер? Если чело­век — союз плоти и разума, то почему, когда союз распадается, мы находим материальные останки лишь одной его части, вторая же ис­чезает бесследно, сохраняясь только в делах людей, их великой культуре: в технике, городах, искусстве? При этом на протяжении всей истории у многих народов мы обнаруживаем устойчивую веру в существование некой нетелесной носительницы духовной сути людской, попросту говоря — души.

Однако в наш рациональный век абстрактные размышления об этой великой загадке человеческого бытия, не опирающаяся на дока­зательства вера перестали устраивать людей. Поэтому ученые заня­лись поисками свидетельств, которые позволили бы дать утверди­тельный или отрицательный ответ на вопрос о существовании жизни после смерти. С 50-х годов начала развиваться служба реанима­ции, и прекращение целого ряда важнейших жизненных функций организма не стало обязательно означать конец. Время шло, и вот на рубеже 80-х годов медицинская статистика Запада преподнесла сюрприз, показав, что 25—28 % из числа вернувшихся к жизни пом­нят о пережитом в состоянии клинической смерти. Парадоксаль­ное сочетание, не правда ли? Помнят о пережитом в состоянии смерти. Тем не менее это было именно так, и копилка научных фак­тов в этой области все пополнялась и пополнялась. Как и следовало ожидать, встречались здесь лихие истории, не выдерживавшие серь­езной проверки, но было много и таких, что выстояли после самой дотошной научной ревизии. Вот некоторые из них, встречающиеся в книгах зарубежных авторов.

История первая. Рини Пэсароу — 17-летняя англичанка — стра­дала тяжелой формой аллергии. Однажды совершенно неожиданно состояние ее резко ухудшилось и она стала задыхаться. Мать девуш­ки пыталась вызвать «скорую помощь», но ни одной свободной ма­шины поблизости не оказалось. В отчаяньи металась она по дому, не зная, что делать, как вдруг откликнулись сразу два экипажа пожар­ников. В Англии они, помимо своих прямых обязанностей, оказы­вают первую помощь больным и пострадавшим.

Когда Рини вынесли из дома, она была уже без сознания. Все усилия пожарных поддержать еле теплившуюся в ней жизнь, чтобы довезти до больницы, оказались тщетными — вскоре девушка перес­тала дышать. И в этот миг, как рассказывала впоследствии сама Ри­ни, она испытала огромное облегчение, избавившись от необходи­мости бороться за жизнь.

Какое-то время спустя она обнаружила, что находится в несколь­ких футах над своим телом и наблюдает, как пожарники делают ей искусственное дыхание. Девушка слышала их — они надеялись при­вести ее в чувство Она видела свою мать, брызгавшую водой в ее по­серевшее лицо, читала мысли старшего пожарного: он умолял Рини не умирать и с ужасом представлял на ее месте свою дочь-подростка.

Миг, и окружающая обстановка резко изменилась: Рини очути­лась выше телеграфных проводов. Она растерянно огляделась. По соседнему двору семенил малыш — не найдя маму, он вышел из до­му и направился к воротам. Рини закричала его матери, чтобы она остановила ребенка прежде, чем он увидит, что творится у Пэсароу. Словно услышав ее крик, соседка обернулась и, охнув, побежала навстречу сыну. В этот миг старший пожарный со вздохом сообщил, что пульса нет уже целых три минуты.

Рини стало жаль его: он так переживал и никак не мог отделаться от мысли, что на ее месте может оказаться его собственная дочь. Но гораздо сильнее она волновалась за мать. Перепуганная насмерть, она совершенно не владела собой, не понимала, что проис­ходит. Рини помолилась за нее, надеясь, что это поможет чем-ни­будь. Ей хотелось крикнуть людям: «Не надо так переживать, мне очень хорошо!»

И это была истинная правда. Рини испытывала необыкновенное, прекрасное чувство освобождения от земных оков, летела куда-то. Со всех сторон звучала чудесная музыка, повсюду была любовь — чистая и бескорыстная. Затем рядом появился ее любимый дядюш­ка. Некоторое время они летели вместе. Вскоре впереди показался и начал быстро приближаться источник яркого света. Рини неодолимо влекло к нему. Чем ближе была она к свету (ближе не в физическом смысле), тем сильнее становилось испытываемое ею чувство любви и восторга. Свет затянул Рини, поглотив, как бурный поток воды. И в этот миг на нее снизошло знание — о себе, о мире, о человечестве. Девушка поняла: кем бы ни была она раньше, тем ей уже не стать никогда.

Внезапно, в мгновенье ока, Рини была перенесена из области све­та на другой край этого прекрасного неведомого мира. Там Рини встретил некто, чья личность так и осталась для нее загадкой. Он по­ведал девушке, что она не исполнила в физической плоскости бытия всего предначертанного ей судьбой и потому должна вернуться. Су­щество сказало: ЕЩЕ НЕ ВРЕМЯ. И сразу же какая-то могучая си­ла повлекла Рини прочь из Вселенной любви и совершенного знания. Она понеслась сквозь гигантский тоннель света, сквозь разноцвет­ные кольца радуг и вылетела в физический мир в нескольких футах от своего тела. У нее было такой чувство, вспоминала Рини, будто ее, словно Еву, изгнали из рая. Физический мир был грубым и путаным, разобщенным и чуждым. Ощущение пространства и времени тяж­ким бременем навалилось на нее, душа ее вновь была угнетена и заточена.

Наконец появилась машина скорой помощи и врачи занялись те­лом Рини. Девушка попыталась воссоединиться с ним, но не смогла, оно казалось ей чужим и отвратительным. Пока Рини собиралась с силами, чтобы повторить попытку, санитары уложили ее в машину, и «скорая помощь» помчалась в больницу. Рини порхала над своим те­лом под самой крышей автомобиля, сознавая, что времени остается все меньше и меньше. Она собралась с духом и сделала новую попыт­ку, на этот раз оказавшуюся удачной. Девушка ощутила ток крови в жилах, услышала, как врач сказал, что у нее появился пульс. Но боль, которую она испытала при возвращении в собственное тело, была так сильна, что Рини тут же снова покинула его.

В больнице врачам долго не удавалось реанимировать Пэсароу. Когда они уже потеряли всякую надежду, прибыл семейный доктор Пэсароу и принялся за дело, невзирая на слова своих коллег о том, что уже бесполезно пытаться воскресить девушку, слишком долгое время она мертва.

Его усилия не пропали даром — настал миг, когда Рини верну­лась наконец к жизни. Ее сердце не билось почти 15 минут.

История вторая. Она произошла в 1969 году в Южном Вьетнаме с двадцатидвухлетним офицером американской армии Томми Клэком, наступившим на мину.

Вот что, по его словам, было после этого.

Вначале парня подбросило в воздух, затем швырнуло наземь. На какой-то миг Томми удалось сесть, и он увидел, что у него нет руки и ноги. Клэк опрокинулся навзничь и почувствовал, что умирает. Свет померк, исчезла боль, а следом за ней вообще все ощущения.

Некоторое время спустя к Томми возвратилось сознание. Он ничего не понял, только знал, что парит в воздухе и смотрит сверху на свое тело. Солдаты положили его на носилки, накрыли с головой и понесли к вертолету. Его считают мертвым, подумал Клэк. И в сей же миг осознал, что действительно умер.

Сопровождая свое тело в полевой госпиталь, Томми чувствовал себя совершенно спокойно, даже счастливо. Он с интересом наблю­дал, как на нем разрезают окровавленную форму, и неожиданно вновь очутился на поле боя. Все 13 парней, убитых за день, были здесь. Клэк не видел их, но каким-то образом знал, что они рядом, общался с ними, не пользуясь речью. В новом состоянии все ощуща­ли себя спокойно и радостно. С разных сторон лился яркий свет. Томми подчеркивал впоследствии, что тогда совсем не чувствовал те­ла, как будто был почти одной чистой мыслью. Убитые солдаты уго­варивали его остаться с ними навсегда.

Томми не успел ничего ответить им, потому что внезапно опять оказался в госпитале, в операционной, подле своего изуродованного тела. Врачи о чем-то переговаривались между собой, но о чем имен­но, Томми не понял. В следующий миг он вернулся в собственное тело.

Случаи, подобные рассказанным выше, получили в западной научной литературе название «внетелесного опыта». Поскольку служба реанимации явление в медицине относительно новое, то и изучение внетелесного опыта как направление в исследовании проб­лемы жизни после смерти сложилось не так давно. Тем не менее оно открывает эту работу. Тому причиной известная во всем мире книга доктора Р. Муди «Жизнь после жизни» (1975), посвященная анализу внетелесного опыта. Ходившая по СССР в машинописных копиях, пересказывавшаяся друг другу, для многих она стала пер­вым знакомством с западными исследованиями о возможности посмертного существования.

Собственный опыт Муди как врача-реаниматолога, его мысли и более сотни устных рассказов и письменных отчетов пациентов сос­тавили основу этой книги. В ней обобщены свидетельства пациентов, прошедших через клиническую смерть и сохранивших воспомина­ния о том, что происходило с ними во время нее.

Сводя воедино рассказы многих людей, Муди рисует подробную необычную картину:

«Человек умирает, и в тот момент, когда его физические страда­ния достигают предела, слышит, как врач объявляет о его кончине. Он слышит неприятный шум, громкий звон или жужжание и одно­временно ощущает, что с большой скоростью движется сквозь тем­ный тоннель. После этого он неожиданно обнаруживает, что нахо­дится вне своего физического тела, но все еще поблизости от него, видит свое тело с некоторого расстояния, как посторонний зритель. Он наблюдает за попытками вернуть его к жизни... и пребывает в состоянии... эмоционального шока.

Некоторое время спустя человек овладевает собой и начинает осваиваться в необычной ситуации. Он замечает, что по-прежнему имеет «тело», но совсем иной природы, с возможностями, отличными от тех, которыми обладало покинутое им физическое тело. Вскоре он становится участником новых событий. Другие люди приближа­ются к нему, чтобы встретить его и помочь. Перед ним мелькают ду­хи умерших родственников и друзей. Затем появляется совершенно незнакомый дух, сердечный, ласковый — существо Мира Света. Не пользуясь речью, он задает человеку вопросы, предлагая оценить свою жизнь и помогают ему в этом, показывая панорамные, избран­ные картины ее главных событий. В определенный момент человек обнаруживает, что приближается к какому-то барьеру или рубежу, очевидно представляющему собой границу между земной и после­дующей жизнями. Однако он понимает, что должен вернуться на Землю, что время его смерти еще не пришло. Но он не желает возвра­щаться, опьяненный ощущениями этой иной жизни. Его переполня­ют сильные чувства — радость, любовь, умиротворенность. Однако, несмотря на его желание, он каким-то образом воссоединяется со своим физическим телом и оживает.

Позже человек пытается рассказать обо всем другим людям, но это дается ему с огромным трудом. Прежде всего он не может подобрать соответствующие слова для описания неземного мира, в кото­ром побывал. Он также замечает, что люди посмеиваются над ним, и прекращает свои рассказы. Тем не менее этот опыт оказывает глу­бокое влияние на его жизнь, особенно на представления о смерти и ее связи с жизнью».

Вторая книга доктора Муди «Размышления о жизни после смер­ти» (1977)  появилась через год с небольшим после публикации первой, произведшей настоящий фурор среди простых читателей и специалистов. Прочитав «Жизнь после жизни», сотни людей, пере­несших клиническую смерть, прислали автору письма, в которых подробно рассказывали обо всем, что пережили во время нее. Выяс­нилось также, что ряд врачей независимо друг от друга вели сбор материалов в этой области. Это прежде всего Э. Каблер-Росс и Дж. Риччи, опубликовавшие вскоре собственные исследования на те­му жизни после смерти.

Как оказалось, признает Муди, описанные и систематизирован­ные им переживания больных не являются уникальными. Напротив, речь идет о широко распространенном феномене. Поэтому сегодня задача состоит уже не в доказательстве самой возможности внетелесного существования, а в том, чтобы наметить пути для его осмыс­ления.

Вновь полученные материалы не только подтверждали сказанное в первой книге, но предоставляли совершенно новые, не известные ранее факты. При этом все подобные сообщения принадлежали ли­цам с внетелесным опытом необычайной продолжительности — до 15 минут.

В первую очередь внимание привлекают рассказы о том, что можно назвать видением совершенного знания. Несколько человек сообщили о том, что неожиданно, в какой-то момент, они обретали полное знание о мире, включая прошлое, настоящее и будущее. Это необычное состояние описывалось пациентами как мгновенное осле­пительное прозрение или озарение. Возвращаясь к жизни, все они обязательно утрачивали знание всего обо всем, сохраняя, однако, воспоминание недолгой приобщенности к неким высшим тайнам.

Значит, делает вывод Муди, существует механизм, блокирующий совершенное знание при попытках перенести его в нашу повседнев­ную жизнь.

В своей первой книге Муди отмечал, что не встречал ни одного рассказа, где шла бы речь о той сфере бытия, которую по традиции именуют «небесной». Однако позднее удалось получить несколько сообщений о ней. Примечательно, что в них употреблялся общий термин «Город Света». Характерен рассказ одного больного о своем опыте после остановки сердца. Первые стадии его ничем не отлича­лись от описанных в предыдущей книге. Но вот дальше...

Как только закончился темный тоннель, он очутился в простран­стве, наполненном исходившим отовсюду золотистым светом. Самым странным было то, рассказывал пациент, что он чувствовал, его окру­жали люди, всевозможные предметы, но видел он их совсем иначе, чем в привычном земном мире. Он был в состоянии совершеннейше­го счастья и покоя, хотя не мог сказать, как долго все это продолжа­лось. Другой пациент — женщина также рассказывала, что, вылетев из тоннеля, попала в мир, полный сияющего света. Перед ней возник сверкающий огнями город, из которого доносилась прекрасная му­зыка, и она знала, там живут счастливые люди. Женщина хотела направиться в город, но кто-то невидимый предостерег ее: если она войдет в него, то никогда уже не сможет вернуться назад.

Любопытны рассказы некоторых людей о встречах с существами, которых можно назвать «растерянными духами», пишет Муди. По их словам, эти духи выглядели отупевшими и, похоже, тщетно пытались решить какую-то мучившую их проблему. Одна из пациенток расска­зывала, что во время движения через Вселенную света она несколько раз встречала на своем пути тускло-серые области, в которых были заключены эти люди. Они выглядели изможденными, как каторж­ники, с опущенными вниз головами и двигались туда и сюда без смысла и цели. При этом их можно было видеть насквозь, словно привидения. Заметив кого-нибудь из пациентов, они пытались то ли сообщить им что-то, то ли предостеречь от чего-то, то ли попросить сделать что-то, когда те вернутся в физический мир. Однако по неясным причинам им не удавалось установить контакт с людьми.

Далее Муди останавливается на вопросе о воздаянии. При об­суждении книги «Жизнь после жизни» больше всего возражений среди религиозных критиков вызвало отсутствие в ней чего-либо похожего на суд Божий, на воздаяние за дела земные. Они возму­щенно восклицали, что из книги Муди можно понять, что душа чело­века не несет никакой кары за злодеяния и не получает вознаграж­дения за благие дела в потустороннем мире. Поскольку этот предмет породил такие страсти, американский ученый специально разбирает, что в полученных материалах может отвечать этой традиционной ре­лигиозной концепции и что ей противоречит.

Более всего воздаяние, или суд Божий, напоминает феномен па­норамного видения прошедшей жизни. Правда, замечает Муди, во всех собранных материалах описание этого элемента внетелесного опыта сильно отличается от одного рассказа к другому. Некоторые говорят лишь о промелькнувших отдельных событиях прошлого, другие — о том, что перед ними прошла их жизнь от начала до кон­ца. Иные сообщают, что им открылось не только все, что они когда-либо совершили, но даже то, о чем они только помыслили. За неиме­нием других подходящих аналогий при описании панорамного виде­ния люди сравнивают его с диапозитивами, кино и даже голограм­мой. Однако все эти сравнения далеки от совершенства и точности. Один из пациентов подчеркивал, что панорамное видение не походи­ло на просмотр фильма, поскольку все увиденное непосредственно переживалось им самим.

Какой бы ни была форма, пишет Муди, можно утверждать, что это своеобразный суд, ибо в подобном просветленном состоянии соз­нания человек оказывается способен понять истинные мотивы сво­их действий и ощутить их влияние на других людей. Один из реани­мированных рассказывал о незабываемом, непередаваемом впечат­лении от заново прожитой жизни, от затопивших его эмоций и мыс­лей людей, на которых тем или иным образом отразились его дейст­вия. Неудивительно, что после такой шокотерапии многие испыты­вают потребность изменить весь стиль своей жизни.

Панорамное видение жизни напоминает собой Божий суд, одна­ко он совершается не внешней силой, как в традиционных религиоз­ных учениях, а скорее как личный суд совести.

К сказанному Муди добавляет, что ему не приходилось иметь дела с настоящими преступниками, но лишь с теми, кого принято считать нормальными, средними людьми. Поэтому отсутствие при­вычных образов ада еще не означает его действительного отсутствия, а, возможно, только то, что он предназначен не для них.

Отдельную главу автор посвящает проблеме самоубийства. К этому вопросу, пишет Муди, подходили вначале с теологических, позднее — с философско-этических позиций, а в наше время пробу­ют объяснить этот феномен при помощи социологии и психологии. Однако и сегодня многое в нем остается все еще неясным и загадоч­ным. Прежде всего, среди общего числа опрошенных оказалось сравнительно немного людей, возвращенных к жизни после попыток

самоубийства. Далее эти лица не выражали большого желания рас­сказывать о содеянном из-за обычного в таких случаях интенсив­ного чувства вины. И все же можно заключить, что опыт самоубийц сильно отличается от опыта других реанимированных и носит край­не тяжелый характер. Люди говорили, что попытки самоубийства не помогли разрешить ни один из мучивших их вопросов. Впоследствии эти несчастные, как правило, не осмеливаются даже помышлять о том, чтобы вновь попытаться покончить с собой. Человек, говорят реанимированные самоубийцы, призван к жизни не по своей воле и не вправе отказаться от предначертанной ему судьбы. Все они по какой-то причине, определенно связанной с пребыванием в поту­стороннем мире, уверены, что самоубийство неизбежно повлечет за собой наказание.

В связи с этим возникает ряд довольно трудноразрешимых пока вопросов, пишет доктор Муди. Так, в некоторых обществах само­убийство не только морально не осуждается, но расценивается иног­да как высшее проявление долга и чести, например среди самураев. Было бы интересно узнать, чем внетелесный опыт этих людей отли­чается от европейского.

Специальная глава посвящена анализу реакции на выход первой книги автора со стороны духовенства и врачей. В предисловии к «Жизни после жизни» доктор Каблер-Росс писала, что работа будет встречена враждебно со стороны духовенства. Этот прогноз оправ­дался лишь отчасти. Современное духовенство уже не является еди­ным целым ни организационно, ни идеологически. Поэтому и реак­ция различных его групп оказалась неодинаковой. Один теолог, на­пример, писал автору: «Жизнь — это тайна. Жизнь после смерти то­же тайна. Если бы мы сумели приникнуть в замысел, то потеряли бы способность веры и произошло бы короткое замыкание всей систе­мы». Фундаменталисты, отвергающие все, что не подтверждается прямо словами Библии, считают предсмертный опыт дьявольским наваждением и даже обвиняют Муди в связи с Сатаной. Более не­ожиданной оказалась критика со стороны многочисленного ныне левого духовенства, считающего вопрос о бессмертии второстепен­ным или даже вредным, лишь отвлекающим человека от устройства его земных дел. Муди отвергает их критику, отмечая, что вопрос о смерти неизменно волновал крупнейших мыслителей всех времен, и не случайно: сама идея о полном уничтожении сознания неперено­сима. По его мнению, вера в посмертное существование обусловлена не социальной несправедливостью, а причинами более общего и глу­бокого свойства.

В то же время немало священнослужителей приветствовали вы­ход книги и рассказывали о ней в своих проповедях. Еще большее их число, однако, до сих пор так и не решили, относится ли все это к области религии или чистой медицины.

Неоднородной оказалась и реакция врачей. Часть их восторжен­но приняли работу Муди, поскольку они сами сталкивались с подоб­ными рассказами пациентов, ставившими их в тупик. Большинство же, не отрицая достоверности описанных фактов, склонны объяс­нять их при помощи тех или иных остаточных физиологических процессов в умирающем организме. Например, указывалось, что шум вызывается нарушением функций височных долей мозга, а световые эффекты могут быть следствием нехватки кислорода в затылочных долях мозга. В то же время врачи-реаниматологи затрудняются от­ветить, каким образом больные узнают обо всех их действиях и сло­вах, если только они на самом деле не наблюдают за ними откуда-то со стороны. Наконец, те из врачей, кто пережил подобный опыт лич­но, полностью признают его реальность, хотя отмечают, что полу­ченное ими образование никак не помогает объяснению его. «Это нечто такое, что никоим образом не должно было бы иметь места с точки зрения науки, и тем не менее несомненно все это было в дейст­вительности», — сказал один из них.

Споры об исследованиях доктора Муди продолжаются и по сей день. Например, французский профессор антропологии Л. В. Тома считает, что предсмертные видения обусловлены действием психодинамических механизмов защиты от смерти. «Постоянный страх смерти вызывает подсознательное разделение физического тела и сознания, что порождает у умирающего иллюзию отделения от собственного тела. Время кажется растянутым, а пространство удален­ным. Идет процесс пространственновременного спасения от реаль­ности смерти».

Если говорить о работах Раймонда Муди в целом, они, «по всей вероятности, есть одно из тех великих откровений, которые даны лю­дям XX века. Душа большинства наших современников настолько порабощена подавляющим своей реальностью видимым миром, что почти утратила способность ощущать, что за величественными кар­тинами природы есть еще некая невидимая реальность, изначальная и вечная. Мы почти перестали чувствовать, что на каждом явлении природы, не оскверненном человеком, лежит печать Божественной благости. Мы перестали понимать, что древние иконы, фрески и хра­мы, которыми мы не устаем восхищаться, появились не на пустом месте, а есть свидетельство духовной высоты их создателей, которые видели не только материальное измерение мира, но и его духовную первооснову.

И вот нам... привыкшим доверять лишь «объективным» показа­ниям приборов, лишь тому, что можно проверить и... воспроизвести, открывается опыт потусторонней жизни... Книга... открывает новую страницу в познании человеком самого себя и окружающей реаль­ности. Она яркий пример того, что наука не может входить в проти­воречие с религиозным восприятием мира».

Тем не менее, нерешенные проблемы остаются. На сегодняшний день не удается четко обозначить ту сферу, в которой происходят описанные Муди явления. С одной стороны, некоторые лица, пере­жившие клиническую смерть, не сохраняют после реанимации ника­ких воспоминаний, с другой — отделение сознания или души от те­ла нередко наблюдается уже при одной только близкой угрозе смер­ти. Более того, известно немало случаев, когда это происходило с людьми, которые не только не были близки к смерти, но даже и боль­ны-то не были. Наконец, опыт смерти оказывается во многих отно­шениях близким тому, что испытывают люди при длительной изоля­ции, специальной аскетической тренировке или при введении в орга­низм некоторых современных психохимических препаратов. Поэто­му Муди предлагает ограничить понятие «опыт смерти» сознатель­ными чувственными переживаниями, возникающими при встрече со смертью или с угрозой ее, в результате травмы, заболевания или, наконец, при субъективной уверенности в неизбежности смерти.

Другие ученые, например американский философ Р. Элмедер, не считают целесообразным отделять опыт смерти от других видов опыта внетелесного существования и предлагают все их объединить под общим названием внетелесного опыта. Ведь главное здесь в том, что любой из них демонстрирует возможности и реальность сущест­вования сознания или души вне тела.

В своей книге «По ту сторону смерти: Свидетельства жизни после смерти» (1987) американский философ Р. Элмедер приводит ряд ин­тересных примеров, которые показывают, что не все случаи внетелесного опыта связаны с получением тяжелых травм, с состоянием клинической смерти. Нередко люди переживают его во сне или в ка­ких-либо стрессовых ситуациях. Неожиданно они обретают способ­ность видеть свое тело со стороны (обычно сверху) и впоследствии точно описывают все, что происходило в комнате во время их пребы­вания вне тела, — кто входил, что говорил и т. п. «Впервые это слу­чилось в зубоврачебном кресле, — рассказывал один мужчина. — Под наркозом у меня появилось ощущение, будто я очнулся и об­наружил, что плыву под потолком, откуда с огромным изумлением наблюдаю за дантистом, склонившимся над моим телом, и анесте­зиологом, стоящим рядом. Я видел свое безжизненное тело так же отчетливо, как любой другой предмет в комнате...

Во второй раз я был в отеле в Лондоне. Утром проснулся, чувст­вуя себя неважно (у меня слабое сердце), и вскоре потерял созна­ние. К моему великому изумлению я обнаружил, что нахожусь в верхней части комнаты и оттуда со страхом созерцаю свое безды­ханное тело, лежащее с закрытыми глазами в кровати. Я попытался вернуться в свое тело и решил, что умер... В то же время я не утратил ни память, ни сознание... Покинуть комнату я не мог: я чувствовал себя словно привязанным в том углу, где находился. Час или два спустя я услышал, как в запертую дверь несколько раз постучали, но не мог ответить. Вскоре в дверях пожарного выхода появился ра­ботник гостиницы. Я видел, как он, послушав мое сердце, покачал го­ловой, а затем вложил мне в рот ложку. После этого я потерял соз­нание и очнулся в кровати».

Помимо таких инцидентов, происходящих неожиданно, непред­сказуемо, бывают случаи, когда отделение сознания от тела произво­дится намеренно. Они называются «сознательной астральной проек­цией». Лабораторные исследования этого феномена описаны в книге американского ученого Дж. Мишлава «Источник сознания» (1975). Их проводила Ассоциация психологических исследований в Дюр-хэме (штат Северная Каролина), и что интересно, над одним из своих сотрудников Б. Хэрари. Помимо изучения изменения функций организма в состоянии сознательной астральной проекции ученые решили выяснить, сможет ли какое-либо живое существо по­чувствовать присутствие отделенной от тела души в заранее назна­ченном помещении.

Как оказалось, различные животные ощущают ее близость. Кош­ка, посаженная в контейнер, установленный в условленном месте, резко изменяла свое поведение, когда Хэрари предположительно посещал комнату в виде астрального тела. Поначалу животное мяука­ло, беспокойно металось по ящику, стремилось вырваться на свобо­ду, затем неожиданно затихло и успокоилось. Эксперимент был пов­торен четырежды, и каждый раз поведение кошки было одинаковым. Прямо противоположной оказалась реакция змеи: спокойная до на­чала опыта, она начинала бросаться на переднюю прозрачную стенку ящика, в котором находилась, пыталась впиться в нее зубами.

Существует еще одна категория внетелесного опыта, близкая к сознательной астральной проекции, когда отделение души от тела происходит под воздействием гипноза. Эксперименты этого типа описаны X. Хартом — профессором социологии университета Дюка в Дюрхэме. Он называет их примерами экстрасенсорных путешест­вий. Вот некоторые из них, имеющие, по заверению Харта, под­робные, толково составленные описания очевидцев. 22 апреля 1850 года некто Джон Парк был загипнотизирован в Питерхеде (Шотлан­дия) Уильямом Рейдом, приказавшим ему посетить два китобойных судна — «Росс» и «Эклипс», покинувших порт ранней весной.

Парк исполнил приказ и, возвратившись, сообщил, что в настоя­щий момент хирург и капитан «Росса» бинтуют руку второму помощ­нику корабля Кэрдно, которому во время охоты оторвало несколько фаланг пальцев.

Следующим вечером (23-го числа) Парк еще раз побывал на «Россе» и присутствовал при разговоре капитанов обоих судов. Суть его состояла в том, что «Россу» придется вскоре вернуться в Питерхед, так как он залил в трюмы уже более 100 тонн жира.

Капитан «Росса» впоследствии подтвердил факт беседы со своим коллегой с «Элкипса» 23 апреля. «Росс» действительно возвратился первым, неся в трюмах 159 тонн китового жира. Примечательно, что в предыдущем году он смог сохранить лишь 19 тонн. Другим неопро­вержимым фактом правдивости Парка была изуродованная кисть Кэрдно. Все сказанное им во время гипнотического сеанса слышал X. Бойд, адвокат из Питерхеда, написавший отчет о нем в «Абердин геральд» 8 мая 1850 года.

В 1912—1915 годах Пьер Корнильер провел в Париже серию экспериментов с молодой женщиной по имени Рейн. Так, 24 февраля 1913 года он отправил ее в совершенно незнакомую квартиру. Под гипнозом Рейн рассказала, что нашла ее и проникла в комнату, под­робное описание которой она тут же дала. Аналогичные опыты были повторены еще дважды. После сеансов Корнильер справился у оби­тателей домов и квартир, достоверна ли полученная информация. Во всех случаях они подтвердили каждое слово женщины.

Как и Муди, другие ученые уделяют большое внимание анализу критических замечаний, выдвигаемых против того, о чем пишут ис­следователи внетелесного опыта. Ведь его существование, замечает Элмедер, является одним из серьезнейших свидетельств в пользу возможности жизни после смерти. Медикам, поясняет он, ощущение пребывания вне тела известно под названием «аутоскопических галлюцинаций». Они возникают в случае злоупотребления наркоти­ками, при эпилепсии, тяжелых заболеваниях печени, черепно-мозго­вых травмах, опухолях мозга, алкоголизме и т. п. Скептики считают, что прижизненный внетелесный опыт — не что иное, как аутоскопи-ческие галлюцинации, свойственные людям, страдающим определен­ными видами умственного или физического расстройства.

Могут ли все случаи внетелесного опыта быть объяснены таким образом? Конечно, нет, пишет Элмедер. Потому что нередко чело­век, переживший его, рассказывает о событиях, происходивших в это время на достаточно большом расстоянии от того места, где на­ходилось его тело. Он сообщает о фактах, действительно имевших место, а не о видениях больного сознания. Галлюцинациями реаль­ные события не объяснишь. Особенно показательны случаи с Б. Хэрари, Д. Парком, Рейн. Эксперименты ставились так, что эти люди не знали мест, в которых должны были очутиться. Тем не менее впоследствии подробно описывали их, находящихся там людей и даже пересказывали суть услышанных ими разговоров.

Опыт смерти, внетелесный опыт, сознательная астральная про­екция, галлюцинации, ясновидение... Судя по всему, список гипотез, выдвигаемых учеными, поставившими перед собой задачу научно обосновать существование или отсутствие жизни после смерти, бу­дет еще долгие годы удлиняться и удлиняться, прежде чем в руки кому-то из них дастся Истина. Пока ею владеют только верующие,

потому что верующему не нужны доказательства — он верит. В связи с этой проблемой интересна новая информация, получен­ная врачами, занятыми исследованием воздействия ЛСД и других психоделических препаратов на умирающих от рака больных, а также так называемых измененных состояний сознания. Поначалу, как отмечают доктор медицины из США, председатель Междуна­родной ассоциации трансперсональной психологии С. Гроф и Дж. Хэлифэкс-Гроф в сборнике «Жизнь после смерти» '', все считали этот вопрос имеющим отношение только к сфере врачебной практики. Дело в том, что современное западное общество, вынуж­денное мириться с существованием смерти, одновременно старается всячески игнорировать ее. Смерть укрыта в ночи, в глухих местах, оттеснена на задворки цивилизации, как отвратительное напомина­ние о бессилии человека перед природой. Одновременно она есть и ее нет. Мы не учим людей умирать, как делают азиатские народы. Мы невежественны в вопросах эмоциональных и духовных потреб­ностей уходящих из этого мира, не ведаем их философии. Мы заме­няем все лекарствами и медицинской аппаратурой. В результате че­ловек Запада оказывается беззащитен перед смертью; сталкиваясь с ней лицом к лицу, оказывается в глубоком и многостороннем кри­зисе.

Иначе обстоит дело во многих странах Азии. Нации этого конти­нента признали смерть естественной частью круга жизни и включили в свою культуру и быт. Уже древнеегипетская и тибетская книги мертвых готовили людей к процессу умирания и возрождения, к реальному опыту смерти. И тем обеспечивали им огромную под­держку в тот момент, когда приходило время расставания с жизнью.

В ходе опытов с ЛСД Гроф и Хэлифэкс-Гроф установили, что это не только мощное терапевтическое средство, облегчающее физи­ческие страдания, оно также способно драматически изменять пред­ставления человека о смерти и отношение к ней.

Хотя психоделическая терапия — относительно новое направле­ние в медицинской практике, корни ее уходят в глубокую древность. С незапамятных времен люди знали и использовали различные ве­щества, оказывающие сильное воздействие на психику. Упоминание  о галлюциногенных снадобьях обнаружены в китайских манускрип­тах, написанных за 2700 лет до нашей эры. Они издавна известны в Индии, доколумбовой Америке, Африке и применялись в меди­цинских целях, во время религиозных церемоний, для медитации. В средние века паслен, дурман, белена, мандрагора использовались ведьмами на шабашах и черных мессах.

Среди десятков тысяч психически больных, специалистов, дея­телей искусства, испытавших действие ЛСД, был всемирно извест­ный писатель Олдос Хаксли, знакомый советскому читателю по ро­ману-антиутопии «Этот дивный  новый мир». Эксперименты с мескалином и ЛСД оказали огромное влияние на его мировоззрение и нашли отражение в его произведениях. Так, жители «дивного ново­го мира» использовали наркотик «сома» для расслабления и восста­новления сил. Точно так же называется священный напиток, упот­реблявшийся богами древней Индии, особенно Индрой. Выпив из­рядную дозу «сомы», как буйный ветер, возносился Индра над ми­ром, народы казались ему соринками в глазу, миры — меньше его крыла, ростом он казался себе выше неба.

В романе-утопии «Остров» Хаксли пишет о средстве «мокша», на­делявшем жителей Острова даром мистического видения. Проникно­вение за плотный занавес, отделяющий наш бренный мир от потустороннего, освобождало их от страха смерти и давало возможность более наполненно прожить земную жизнь.

Когда первая жена писателя, Мария, умирала от рака, Хаксли использовал гипноз и психоделические препараты, чтобы облегчить ей переход в мир иной. Сделал он это не потому, что следовал ка­кой-то своей фантастической гипотезе, а руководствуясь личным опытом. Эксперименты привели Хаксли к выводу, что ЛСД не только облегчает страдания умирающего, но и способно кардинально изме­нить ход заключительного акта человеческой жизни, позволив ему проникнуть по ту сторону смерти, познать ее тайну и примириться с ней. В 1963 году за несколько часов до собственной кончины, причи­ной которой стало все то же чудовище — рак, писатель попросил свою вторую жену, Лауру, дать ему  100 миллиграммов ЛСД.

Систематические клинические исследования действия психоде­лических препаратов имели поразительные результаты. Люди, совершенно незнакомые с антропологией и мифологией, видели це­лые кинокартины, сюжетами которых были похоронные обряды, су­ществующие у древних и современных народов Земли, путешествия души в загробном мире, ее повторные рождения в новом теле. При­чем пациенты из Европы и США часто рассказывали истории, не имеющие ничего общего с иудейско-христианскими религиозными представлениями, распространенными в Старом и Новом Свете. Ни рая, ни ада, ни чистилища, ни воскресения из мертвых, ни Божьего суда — ничего привычного не было в их галлюцинациях. Зато явля­лось такое, что удавалось впоследствии расшифровать лишь специа­листам. Каким-то непонятным образом сознания умирающих людей, находящиеся в измененном наркотиком состоянии, черпали подроб­ную информацию из буддистской, индуистской и даже древнееги­петской мифологии. Иногда пациенты были только свидетелями грандиозных событий, описанных в священных манускриптах раз­личных религий, но нередко принимали и личное участие в происхо­дящем. Некоторые, например, рассказывали о том, как прошли весь путь Иисуса Христа от распятия и до воскрешения, пережив все его муки и радости. Другие воплощались в вечно умирающего и возрождающегося египетского бога Осириса, третьи — в жертвы, приноси­мые своим божествам ацтеками.

Каковы корни и природа такой информации, пока остается загад­кой. Трудно объяснить, откуда малообразованные люди черпали све­дения, известные обычно узкому кругу специалистов. Разве что предположить, как считают Гроф и Хэлифэкс-Гроф, опираясь на ра­боты известного швейцарского психолога К. Г. Юнга, догадки О. Хаксли, что где-то в подсознании, в нашей таинственной душе скрыт опыт смерти и возрождения, который всплывает из глубин под воздействием наркотика? По сути своей он, по-видимому, одинаков для всех, но внешне может принимать любые причудливые формы. Каким образом — тоже загадка.

Важнейшим следствием присутствия на религиозных мистериях, путешествий в загробном мире было то, что умирающие люди пере­ставали бояться смерти. Они с убежденностью говорили, что она вов­се не страшна, поскольку является лишь недолгим перерывом, отды­хом перед началом новой жизни. Выглядело это так, будто пациенты на самом деле уже один раз пережили свою смерть, как бы во время генеральной репетиции, и теперь готовы к премьере.

Возможности ЛСД этим не исчерпываются. В статье Гроф и Хэлифэкс-Гроф приводятся факты, доказывающие, что под воздей­ствием психоделических препаратов либо после завершения цикла приема их люди нередко переживают то, что было названо Муди посмертным, а Элмедером — внетелесным опытом. Вот один из при­меров. 26-летний негр из США по имени Дин, у которого был рак прямой кишки, прошел курс психоделической терапии. Незадолго до смерти у него внезапно развилась тяжелая форма уремии — отказа­ла почка, вторую ему удалили несколькими годами ранее. Из-за уре­мии началось отравление организма продуктами метаболизма. Хи­рурги все утро не решались на операцию, сомневаясь в ее целесооб­разности: в лучшем случае она продлила бы страдания Дина еще на несколько недель. В конце концов решение оперировать все-таки было принято. К этому времени больной уже не один час находился в бессознательном состоянии.

Когда Дин пришел в себя после операции, он тут же сказал своей жене Джоан: «Ты переодела платье». Так оно и было, но как он су­мел заметить это, если почти все утро был без сознания? Заинтересовавшись, врачи попросили больного рассказать обо всем, что он помнил из событий этого дня. Оказалось, что Дин помнил очень мно­гое. Он отдавал себе отчет, что находится на грани смерти, знал, что присутствует в тот или иной момент в комнате, слышал и понимал разговоры бывших подле его постели людей.

Одновременно, по словам Дина, он жил параллельно еще в двух иных мирах, помимо привычного земного. События, разворачивав­шиеся в первом из них, были непосредственно связаны с происходящим в палате. Джоан, сидевшая рядом, тихо и нежно говорила ему то, чему научили ее врачи. «Ты движешься к свету... сливаешься с ним... ты не должен бояться этого перехода», — слышал Дин слова жены и следовал им. Окружавшую его поначалу тьму сменил забрез­живший впереди сияющий свет, Дин стал приближаться к его источ­нику и слился с ним. Все это не мешало ему совершенно отчетливо восприниматть третью, самую важную, линию событий. Как каза­лось Дину, прямо на потолке прокручивалось кино, в котором показывалось все плохое, что совершил он в жизни. Перед ним прошла вереница тех, кого он убил во время корейской войны; Дин увидел всех мальчишек и подростков, которых избил в детстве и юности. Он пережил боль и агонию этих людей, ощущая присутствие рядом с со­бой некоего существа — умирающий считал его Богом, — которое смотрело вмести с ним «кино на потолке» и сообщало Дину, что думает о каждом его поступке.

Ему было невыносимо страшно, сказал умирающий, если бы он увидел это без подготовки. Хорошо, что он согласился принимать ЛСД. Все, что произошло с ним в день операции, удивительно похо­же на пережитое им под действием наркотика. По словам Дина, ему теперь совсем не страшно умирать.

По мнению Грофа и Хэлифэкс-Гроф, эти примеры свидетельст­вуют о том, что человеческое подсознание таит в себе основные эле­менты посмертного опыта. Технические средства и обстоятельства, которые приводят в действие эти матрицы, трансформируют их скрытое содержание в понятные сознанию образы и события, раз­нообразны. Это: психоделические препараты, длительная изоляция от мира, гипноз, монотонные молитвы и ритмичные танцы, вынуж­денная бессонница, пост, медитация, религиозноые обряды, сильней­шие эмоциональные и физические стрессы, изнурительная болезнь, ранения и несчастные случаи.

Читая работу Грофов, невозможно до конца понять: считают ли они результаты своих исследований доказательством возможности внетелесного существования или, по их мнению, видения больных имеют сугубо психическую природу. Нередко кажется, что Станис­лав Гроф сам не знает этого. Но — такова его философия: не навя­зывать никому свою точку зрения и не изрекать истин в последней инстанции. Он продолжает свои разработки; недавно Гроф руково­дил советско-американским экспериментом, проходившим в Москве во Всесоюзном центре психиатрической эндокринологии при Науч­но-исследовательском институте психиатрии. Цель сеансов — пока­зать методику и результаты погружения в измененные состояния сознания. Вот как описывает их корреспондент газеты «Рабочая трибуна» М. А. Дмитрук.

Из зала вынесли стулья, задвинули на окнах шторы, в углу уста­новили звуковую аппаратуру, на пол положили спортивные маты.

Затем из раздевалки вышли 20 испытуемых в тренировочных костю­мах, легли на маты и закрыли глаза. Рядом с каждым из них сел человек — американцы называют его ситтером (сиделкой). Его присутствие необходимо, так как иногда глубоко погруженные в свой внутренний мир люди теряют контроль над телом и бессознательно совершают опасные движения, иногда начинаются судороги. Тогда на помощь приходит ситтер, а в более сложных ситуациях ассистен­ты Грофа или сам Станислав.

«Итак, испытуемые легли на коврики. Рядом расположились их ситтеры. Громко звучала ритмическая музыка... Я начал быстро ды­шать... Казалось, что звуковые вибрации пронизывают все тело. И вдруг почувствовал, что музыка вызывает во мне ответные вибрации. Сначала они появились в пальцах рук и ног. От них к центру тела словно струилась энергия. Когда она достигла головы, в сознании стали появляться яркие образы. Я увидел себя... со стороны. Вокруг меня плясало белое пламя. Я был весь охвачен огнем, но не чувство­вал страха или боли. Это было холодное, приятное пламя. Казалось, что оно проникает внутрь меня и сжигает все нездоровое, дурное, что накопилось в теле и душе.

Я чувствовал, что во мне идет целительный процесс небывалой силы. Часто вибрации становились такими сильными, что я трясся как в лихорадке, но при этом не испытывал болезненных ощущений.

Казалось, потоки энергии и огня наполнили и захлестнули мое тело. Тут начались настоящие судороги, но и они не доставляли стра­даний. Наоборот, ощущения были приятными.

Вдруг мне захотелось... плакать. Хотел сдержаться, но по лицу уже текли слезы...

Но вот огненные струи пересеклись в одном месте — области та­за. Они медленно раскручивались — казалось, что во мне рождается вихрь. В его центре начались сильнейшие вибрации и судороги. Я по­чувствовал чудовищное напряжение и боль в нижней части живота. Хотел закричать о помощи, но челюсти тоже были сведены судоро­гой. Я не мог даже вздохнуть... Но неожиданно мышцы расслаби­лись — я ощутил блаженную легкость... Потом начались непроиз­вольные движения. Тело то прогибалось назад, то скрючивалось. При этом я выпячивал и втягивал живот. В нем опять появились на­пряжение и боль. Когда это повторилось несколько раз, меня не­ожиданно осенило: да ведь я... рожаю. Эти периодические судороги — не что иное, как схватки».

Потом С. Гроф объяснил Дмитруку тайну мужских родов. Когда младенец появляется на свет, он составляет с матерью психосома­тическое целое. И переживания у них общие. Поэтому неудивитель­но, что ребенок запоминает ощущения матери. Вообще объяснения может быть три. Первое: у корреспондента ожила память его матери. Второе: открылась информация о юнговских архетипах коллективного бессознательного. Юнг считал, что каждый способен оживить в себе память предков. Третье: как говорят индийцы, на самом высо­ком уровне сознания всех живых существ слиты воедино. Поэтому каждый человек знает обо всех.

Во время следующего сеанса Дмитрук поменялся местами со своим ситтером — многодетной Еленой. И вот что пережила жен­щина.

«Я видела себя... мужчиной, — рассказала она после сеанса. — Он стоял на верхней площадке пирамиды, у которой почему-то не было макушки (Елена не знала, что усеченные пирамиды строили американские индейцы в доколумбовые времена. — М. Д.). Мои ру­ки были связаны, и я ждала, то есть ждал, смерти. У меня должны были... вырезать сердце (действительно существовал такой обряд принесения в жертву индейским богам, но Елена не знала и об этом. — М. Д.).

После смерти я увидела себя парящей над пирамидой, — продол­жала она. — Что это — душа отделилась от тела? Не знаю. Только видела вокруг удивительно красивый, золотой туман. Я блаженно плавала в нем, освещенная каким-то неземным светом».

Затем женщина внезапно превратилась в большую дикую кошку, по описанию более всего походившую на барса. Кошка охотилась в реке на крупную рыбу. Когда рыба умерла у нее в зубах, видения пошли вспять: Елена вновь парила над пирамидой, ждала, когда жертвенный нож вспорет ей грудь, и наконец вернулась в свое тело.

Подобные переживания, считает Дмитрук, вряд ли можно объяс­нить даже юнговскими архетипами. Ведь женщина видела не обоб­щенные образы, а конкретные события. Можно, конечно, предполо­жить, что всю эту информацию она почерпнула из кино или из книг, но совершенно забыла. Однако индусы сказали бы иначе: когда-то душа Елены жила в теле барса, затем индейца и так далее, пока не вселилась в нынешнюю оболочку.

Современные западные ученые предложили бы другое объясне­ние. Существует единое информационное поле Земли, в котором записана вся история планеты. Один из его уровней — коллектив­ное бессознательное, о котором писал Юнг. Подключившись к нему, человек может получать знания о далеком прошлом, которые раньше были ему недоступны.

Эту идею развивает доктор экономических наук Б. П. Искаков. Согласно его гипотезе, человек окружен квантовыми оболочками, состоящими из лептонов. По форме они напоминают скафандры, расположенные один внутри другого, как матрешки. Когда люди на­ходятся рядом, их квантовые оболочки пересекаются, служат кана­лами, через которые, происходит обмен информацией. Самые даль­ние оболочки у всех людей общие, они образуют единое лептонное поле человечества.

Квантовую оболочку имеют не только люди, но любые тела живой и неживой природы. Поэтому ясновидящие, телепаты и нахо­дящиеся в измененном состоянии сознания обретают возможность считывать информацию из окружающего мира, хранящуюся лептон-ными полями. По мнению Искакова, они содержат обширнейшие сведения, в том числе мощнейший пласт религиозных образов и идей.

Гроф не идет столь далеко. Сфера его интереса — человеческая психика. Создавая карту сознания личности, американский ученый выделяет три уровня. Первый — психодинамический или биографи­ческий: в необычных состояниях люди переживают заново события своей жизни. Другой уровень связан с воспоминаниями рождения, запечатлевшимися в подсознании во время появления на свет. Далее идет пласт, содержащий образы коллективного бессознательного.

Насколько реальны мысленные путешествия в пространстве и времени, воспоминания о смерти, существовании после нее и новых рождениях? На этот вопрос, как я уже говорил, Гроф не дает прямо­го ответа, хотя его карта сознания дает основания полагать, что на третьем уровне смыкаются естественные науки и мистический опыт человечества. Результаты исследований Грофа можно толковать двояко: как свидетельства того, что видения жизни после смерти, реинкарнация — это всего-навсего активированная информация из подсознания. А можно и прямо противоположным образом: это вос­поминания души о ее долгом пути в нашем мире.

К последнему объяснению склоняется кандидат исторических наук писатель А.А. Горбовский. «Структура человеческой психики состоит как бы из двух уровней: собственно сознания и того, что называют бессознательным. Или «ночного сознания», как обознача­ют его еще. Это — область внелогического восприятия реальности, интуитивного постижения тех зависимостей между явлениями, которые лежат вне причинно-следственных связей, вне рационального.

... К. Г. Юнг ввел понятие «коллективного бессознательного», включив в него «архетипы» — так он обозначил некие исходные первичные схемы, сгустки эмоциональных состояний, ожиданий и тревог, восходящих к опыту самых отдаленных поколений. И при­сутствующих в психике человека сегодняшнего дня... «ночное созна­ние» заполнено символами, часто лишенными визуальных форм, плывущими, переходящими, замещающими один другой. Им нет прямых... аналогов в... «дневном состоянии». Выйти из бессозна­тельного, быть воспринятыми они могут, только приняв образы внешнего мира. Эти образы — страх, падение, вода, огонь, враг... — как бы код, на котором бессознательное может говорить о каком-то своем опыте, о той реальности, которую воспринимает оно. В том числе о реальности, возможно лежащей вне диапазона наших пяти чувств.

Я говорю здесь об этом потому, что опыт посмертных состояний относится... именно к этой области восприятия... о которой мы мо­жем судить только по тем редким протуберанцам, которые, вырвав­шись из этой зоны, попадают в сферу сознания. Но даже тогда они воспринимаются сознанием как символы, которым мы пытаемся по­добрать смысловые значения в опыте нашей повседневной жизни.

Именно такими символами, такими знаками кода можно считать, очевидно, и образы, приносимые из посмертного состояния. Таков, надо думать, и образ реки, переправы, и образ движения в узком пространстве, из мрака к свету».

Наверное, на тех, кому впервые приходилось читать о проблеме жизни после смерти, странная смесь многочисленных историй и сви­детельств очевидцев, рассуждений и ссылок на зарубежных ученых произвела неоднозначное впечатление. Собственный опыт, все, чему учили нас, требует воскликнуть: «Чушь собачья!» — но что-то иное, что заставляло замирать сердце, когда в детстве мы слушали страш­ные сказки, что заставляет пугаться при чтении Гоголя или просмот­ре фильмов ужасов, что-то глубинное, древнее, не поддающееся до­водам разума, принуждает верить. Возникает ощущение раздвоен­ности... Но не торопитесь... вы только «в начале пути».